Построенный мучеником

Первая Владимирская церковь в Петербурге была деревянной. Заложенная и освященная в 1747 году, она расположилась в так называемых Придворных слободах позади Фонтанки, где селились служители дворца. Обер-гофмаршал императорского двора Д. И. Шепелев, комиссар ведомства главной дворцовой канцелярии Ф. Якимов, управляющий Кабинетом императрицы Елизаветы Петровны барон А. И. Черкасов… История донесла до нас имена знатных царедворцев, занимавшихся строительством этого храма, и увековечила в названиях окрестных переулков и улиц — Поварской, Кузнечный, Свечной, Стремянная — род занятий простых прихожан.

По мере того как заселялась эта часть Петербурга, деревянная церковь Владимирской иконы Божией Матери становилась тесна, и прихожане начали просить императрицу Елизавету Петровну о строительстве большого каменного храма. Дошедший до нашего времени, он был заложен в 1761 году. Какому гениальному зодчему принадлежал проект изящной двухэтажной церкви в стиле барокко с декорированными коринфскими колоннами и причудливой лепниной фасадов, точно не известно. Предполагают, что это могли быть и Растрелли, и Трезини. А когда на смену вычурному елизаветинскому барокко пришел ранний классицизм, его мастера возвели отличающийся строгой гармоничностью портик главного фасада Владимирского храма. Пять лет архитектор Джакомо Кваренги строил трехъярусную колокольню. А в середине XIX века Франц Руск по просьбе прихожан надстроил 4‑й ярус колокольни с высоким куполом. Этим же архитектором был окончательно оформлен архитектурный образ Владимирского храма, каким мы его знаем сейчас.

На какие деньги строился храм? Основным добытчиком был его настоятель, иерей Иоанн Кириков. Он ездил с сумой и кружкой по всей стране, собирая пожертвования. Вся округа считала, что, раз отец Иоанн строит храм, деньги у него должны быть большие. Однажды в октябре 1770 года, ближе к ночи, в скромную съемную квартиру батюшки на Колокольной улице ворвались шестеро разбойников. Они кололи священника ножом и поджигали ему ступни, требуя, чтобы тот отдал деньги. И ничего не добившись, убили. В церковной кружке, которую бандиты всё же нашли в доме отца Иоанна, оказалось несколько копеек… Разбойники были пойманы на следующий день. Принявшего мученическую кончину иерея приход решил похоронить около апсиды построенного им храма.

В наше время долго не удавалось отыскать место его захоронения. Оказалось, не учли двухвековой культурный слой. В 2013 году, при проведении работ по гидроизоляции и водоотведению, для которых пришлось выкопать вокруг фундамента траншею глубиной 4 метра и шириной до 3 метров, рабочие, копая вглубь, наткнулись на глубине 3 м на выложенную красным кирпичом могилу с останками священника. Сейчас на месте захоронения установлено временное надгробие. Работа, проведенная в епархиальном архиве, принесла уникальные сведения об отце Иоанне Кирикове, их регулярно публикует приходская газета. Прихожане надеются, что однажды батюшка-бессребреник может быть причислен к лику местночтимых мучеников…

Снаружи храм, внутри — учреждение

Грянувшая революция казалась массовым помрачением, которое не может быть долгим. В ожидании, что всё вернется на круги своя, прихожане Владимирского храма прятали уцелевшие иконы за шкафами, оклеивая их обоями. Община долго была активной, помогала голодающим и бедствующим. В 1930 году храм закрыли, чтобы разместить в нем антирелигиозную библиотеку. Перед Великой Отечественной войной Владимирскую церковь хотели взорвать, даже эвакуировали жителей из близлежащих зданий, но что-то помешало. А после войны храм едва не стал павильоном станции метро «Площадь Нахимсона». Уже были подготовлены эскизы проекта, но вмешался комитет по охране памятников, сумевший доказать, что здание XVIII века не выдержит подвод тоннеля метро.

За 60 советских лет Владимирский храм повидал немало «хозяев»: здесь выпускали спортивный трикотаж для советских физкультурников, размещался строительный трест. Последним арендатором был вычислительный центр Комитета здравоохранения г. Ленинграда, в церковном доме была расположена станция скорой помощи. Стены здания ветшали, штукатурка отваливалась кусками, уникальная лепнина фасадов «задыхалась» под стойкой, но не дышащей краской ПХВ, крыши текли…

— Я совсем маленьким сюда ходил, с мамой, — вспоминает прихожанин Владимирского собора, ветеран Великой Отечественной войны Ипполит Евгеньевич Гурьев. — Мы жили на Литейном, тут кругом храмы были, и куда бы мы ни шли, мама говорила: «Сначала к Боженьке». Владимирский храм был красивым, с золотыми куполами. Так светились — отовсюду было видно! А в войну их закрасили зеленой краской, чтобы не служили мишенью при артобстреле. Много лет спустя оказался я внутри храма по долгу службы. Работал на «скорой» и приехал на вызов. Верхний храм был разделен по высоте на два яруса, здесь располагалась машиносчетная станция комитета по здравоохранению, кругом стояли огромные вычислительные машины. Было очень горько видеть голые белые стены, без икон. Знал храм храмом, а тут — учреждение! Но потом дал Господь, храм открыли. Даже не чаял, что это увижу!

«Сделали мы добросовестно»

Владимирский храм передали Ленинградской епархии в августе 1989 года — одним из первых в Петербурге. Немало усилий по его возвращению предприняли академик Дмитрий Лихачев, один из предков которого был старостой этого храма, и ученый, историк, писатель Лев Гумилев. Восстановительные работы начались с вывоза мусора. В одном только куполе, с его временным перекрытием, не спасавшим от дождя и снега, с окнами-дырами без стекол, накопилось до полутора метров грязи, листьев, птичьих перьев… Финансирования не хватало, но люди работали с небывалым подъемом.

Первой серьезной работой стало возвращение крестов на купола и главки. Оборонные заводы в те годы простаивали без заказа, перебиваясь выпуском кастрюль, сковородок и прочего ширпотреба. На одном из таких предприятий охотно согласились отлить из современного титанового сплава легкие и прочные храмовые кресты. Позолотив сусальным золотом, 10 купольных крестов торжественно установили на главки. 7 апреля 1990 года, на Благовещение, храм был освящен митрополитом Ленинградским и Новгородским Алексием (Ридигером), ставшим его настоятелем. Спустя 10 лет храм получил статус собора.

Потребовался десяток лет, чтобы стереть следы советского запустения: отремонтировать кровлю и фасады храма, колокольни и двух часовен, покрыть листовой медью купола, отреставрировать стены внутри церкви, обновить интерьер верхнего храма. Но сложней всего было восстановить уникальное произведение — памятник архитектуры, иконописи, скульптуры и декоративно-прикладного искусства — иконостас Б. Ф. Растрелли XVIII века. Он был перенесен во Владимирский храм в начале XIX века из Кабинетной церкви Аничкова дворца после случившегося в нем пожара. В революцию первый ярус позолоченного иконостаса был практически уничтожен. Мародеры выламывали из него куски и уносили домой, надеясь, что смогут ножом соскрести тончайшее сусальное золото. Такая же участь постигла девять икон первого яруса иконостаса и Царских врат.

— В мире осталось всего два подлинных иконостаса работы Растрелли: один у нас, другой — на Украине, — рассказывает председатель Приходского совета Иван Сергеевич Раевский, с 1991 года руководящий всеми восстановительными работами в соборе. — Мы собрали бригаду мастеров высочайшего класса. Но, понимая ответственность, решили сначала «потренироваться»: установить два боковых иконостаса (к сожалению, они были в революцию полностью утрачены) в духе Растрелли, чтобы почувствовать объем и стиль автора. По проекту нашего архитектора Юрия Кирса были созданы боковые иконостасы — не «близнецы», но «братья» исторической реликвии, и лишь после этого мы взялись за ее восстановление.

Обьемная и кропотливая работа над иконостасом была закончена только в 2013 году. Реставраторы заново переклеили деревянные рамы, вырезали из липы и позолотили недостающие части, расчистили и восстановили позолоту XVIII века, словно мозаику, собрали разрушенные Царские врата, написали недостающие образы. Сохранившиеся иконы XVIII века знаменитой школы И. Я. Вишнякова из верхнего яруса иконостаса вернул Русский музей. Когда реставраторы снимали накладную резьбу, из-под нее выпал пожелтевший клочок бумаги. Строки без запятых писали мастера, золотившие иконостас в 1900 году: «Вспомните про нас кто будет перезолачивать. Мы хоть будем померши помяните. Сделали мы добросовестно очень хорошо».

Авторов послания теперь поминают на Литургии. А нынешние мастера спрятали в иконостасе свое письмо к потомкам. Специалисты говорят, что его найдут только через 200–300 лет — на совесть сработали!

Сейчас бригады резчиков под руководством Вячеслава Карабанова и позолотчиков, возглавляемых Владимиром Кайчуком и Натальей Фомичевой, трудятся над созданием больших напольных киотов к четырем иконам верхнего храма. В возглавляемой Ларисой Медведевой реставрационной иконописной мастерской возвращают к жизни пострадавшие в годы гонений иконы. Одну из них, Успения Божией Матери, можно видеть в верхнем храме: опиленная сверху и снизу, она длительное время служила журнальным столиком… Уже готов проект восстановления нижнего храма, который решено сделать однопрестольным. В оставшемся помещении первого этажа разместится религиозно-просветительский центр Владимирского прихода. В 2014 году повторно реставрируют фасад здания колокольни и покроют сусальным золотом ее купол. На звонницу поднимут уже отлитый большой колокол весом более 900 кг. В следующем году закончат позолоту оставшихся 8 куполов собора.

Фото Антона Ваганова

Современный приход

Жизнь в соборе не затихает с окончанием Литургии. В верхнем храме идут молебны, венчания, панихиды, крестины. Прихожане собираются на лекции в нижнем храме, чтобы послушать о том, что такое христианский брак, на чем строится церковная община, а затем обсудить эти и другие вопросы со священником за чашкой чая. В приходе есть социальный работник, Лилия Сергиенко, она координирует большую работу: приход помогает нуждающимся, устраивает различные праздники, подвозит на службу тех, кому трудно добраться самостоятельно. При Владимирском соборе работает самая большая в России певческая школа. Далеко за пределами Петербурга известен детский хор имени преподобного Иоанна Дамаскина под руководством регента и композитора Ирины Болдышевой. Как и в старину, одной из лучших в городе считается звонница Владимирского собора. В действующую здесь школу звонарей под руководством Владимира Кайчука приезжают перенимать опыт из разных городов. Почетным настоятелем храма является митрополит Владимир (Котляров).

— Сегодня число храмов растет, но наших прихожан не становится меньше, — рассказывает ключарь Владимирского собора протоиерей Георгий Шмид. — У нас один из немногих храмов, где идет вечерняя проповедь, и особенно отрадно, когда люди с разных концов города приезжают после работы, чтобы послушать наших батюшек. А второй раз приезжают уже с друзьями… Очень важно, что много молодежи. Это значит, что не всё сегодня можно почерпнуть из интернета. Люди тянутся к живому пастырскому слову. А клирики собора, наоборот, пытаются идти в современный мир, чтобы своим примером показать людям, что есть иная, лучшая жизнь.

Елена Миловидова 

Многие улицы бывшей Придворной слободы, где находится Владимирский храм, в своих названиях увековечили род занятий своих первых жителей. На Стремянной улице селились служители конюшенного двора, которые звались тогда стремянными. Некоторое время бытовал московский вариант названия улицы — «Стремянка». В Поварском переулке жили повара дворцовой кухни. Первоначально, по указу Анны Иоановны, он назывался Басманной улицей. Здесь для царского двора выпекали басманы — хлебцы с особым рельефным клеймом. Но татарское слово «басма», означающее оттиск на коже или металле, не привилось и заменилось более понятным, так улица стала Поварской. Не прижилось и название «Столовая» для улицы, где селились придворные, обслуживавшие царский стол. В XIX веке от колокольни Владимирского собора улица получила новое название — Колокольная. В Кузнечном переулке — одном из старейших в Петербурге — селились кузнечные мастера. На Свечной улице впервые в России стали изготавливать («макать») свечи из беленого воска. Это занятие первых придворных мастеровых тоже оказалось увековечено в топонимике Петербурга.

Вода Живая