Можно ли заработать на серьезной литературе, предлагают ли деньги за «продакт плейсмент» в книгах и заставит ли «мультимедийная литература» читать тех, кто забыл, как это делать, – писатель Евгений Водолазкин рассказал «Фонтанке».
— Ваш «Лавр» выходит в проекте «Живые страницы» как мультимедиакнига – это новое слово в книжной индустрии или заигрывание с современным читателем, который уже не в состоянии воспринимать большие тексты?
– Это попытка идти в ногу со временем. Звучит пафосно, но, тем не менее, каждое время имеет свои особенности. Приятнее, конечно, скрипеть пером по бумаге, но, если записывать таким образом что-то на людях, они, наверное, вызовут бригаду с Пряжки.
— Что вам как автору пришлось делать при работе над приложением?
– Мне – почти ничего. Там очень хорошая команда, этим занимается замечательная Фекла Толстая. Мне давали на просмотр подготовленные по «Лавру» материалы. Я знал, что роман превратится в интерактивную историю. Меня это воодушевило, хотя я человек довольно консервативный.
— А не возникнет ли у читателя ложного ощущения знакомства с текстом: он полистал приложение, побродил по карте, полистал истории персонажей. И роман целиком вроде бы уже не обязательно читать.
– Это подготовка человека к чтению большого текста. Как электронные версии книг — подготовка к знакомству с бумажными. Несколько человек мне на днях рассказали, что сначала скачали пиратские копии «Лавра», а прочитав, поняли, что эту книгу надо купить на бумаге. А не скачали бы — и не поняли. Вообще же моя давняя мечта — чтобы книги были доступны.
— Кстати, вы как автор будете иметь отчисления с «Живых страниц»?
– Нет, ни копейки. Мои тексты висят на 50 пиратских сайтах. Как путь распространения – это меня не радует. Но не очень и печалит. Потому что те, кто не может купить книгу, прочтут ее бесплатно. Не то чтобы финансовые вопросы меня не волновали. Писатели не зарабатывают много, если они не пишут триллеры, лавбургеры или фэнтези. Если бы это зависело от меня, то я бы вообще сделал сайт, на котором можно было бы читать книги, не скачивая текст. Потому что в России книги очень дорогие. Население бедное. В Москве «Лавр» стоит 730 рублей. Это очень дорого. Причем, виновато в этом не издательство, а общее положение вещей. Издательские отпускные цены невысоки. Большие накрутки делают оптовики и сети розничной торговли. Недавно меня спрашивали, какой закон я бы издал. Я считаю, что нужен закон, который приравнял бы книги к предметам первой необходимости. Чтобы книжным магазинам немного снизили арендную плату. Магазины ведь так дорого продают книги в том числе потому, что им надо много платить за аренду.
— Превращение книги в мобильное приложение не делает серьезную литературу несерьезной?
– Мне страшно смотреть, когда человек сидит в метро и начинает на телефоне играть во что-то. А ему лет тридцать. Пусть он лучше откроет какой-то текст. Но не играет. Если «Живые страницы» заменят игру или стрелялку — это уже большая победа. Если Бог дает времени меняться, надо это учитывать и меняться вместе с миром в несущественном.
— После выхода романа «Лавр» вы стали литературной звездой. В финансовом плане как изменилась ваша жизнь?
– Она изменилась – в некотором смысле. Я получаю роялти за «Лавра» и «Авиатора», они хорошо продаются. Но это не те суммы, которые могли бы считаться переходом к роскоши. Зарплата доктора наук — 25-30 тысяч. Плюс гранты, которые иногда удается получить. Появившийся дополнительный источник заработка имеет для меня большое значение. На один роман уходит три-четыре года. Я не могу сказать, что литература — это стабильный источник заработка. Но когда «Лавр» и «Авиатор» стали популярны, жить стало немного легче.
— Понимаю, что не с такой линейкой надо подходить к большим книгам, но все же: сколько вы заработали «Лавром»?
– Можно было бы и съездить в отпуск, и купить новую машину одновременно. Но это деньги, которые появляются раз в несколько лет. Это не астрономические суммы, но достаточные для нормальной жизни: чтобы путешествовать дважды в год, не выбирать между сыром и колбасой и нормально одеваться. Но это предел. Совокупный тираж Лавра — более 130 тысяч экземпляров. Для так называемой серьезной литературы это много.
Я интересовался этими вещами. В большинстве стран, не только в России, писатели — люди небогатые. За редкими исключениями вроде Джоан Роулинг. Но из так называемых серьезных авторов богатых очень немного. Например, Гюнтер Грасс. Немцы мне рассказывали, что для того, чтобы нормально жить на доходы от писательства, надо иметь тираж книг от 100 тысяч экземпляров. Но в большинстве стран писатели обычно где-то работают. Во всей Германии только писательством живут от силы человек 5-10.
Я знаю, как написать вещь, которая бы очень хорошо продавалась и принесла бы хорошие деньги. Но я бы не стал ее писать, по крайней мере в моем возрасте. Лет в 25-30 я мог бы поддаться искушению. А когда пределы жизни видны — а после 50 они видны, — думаешь, что уже не на ярмарку едешь, а с ярмарки. И ты понимаешь, что деньги — это наименьшая награда из всех, что ты можешь получить в этом возрасте. Для меня важно, как меня запомнят, важно, чтобы книги мои помогали. Книги — это мои записочки Богу.
— А история про авиакомпанию, которая интересовалась, как бы поучаствовать в романе «Авиатор», — это шутка?
– Нет, не шутка.
— Реально возможен продакт-плейсмент в литературе?
– Мне рассказывали в издательстве, что во время моей работы над «Авиатором» позвонили из одной крупной авиакомпании и поинтересовались, что это за роман и можно ли как-то поспособствовать его раскрутке, обозначить причастность к нему авиакомпании. Но когда они узнали, что шасси не выходит, то исчезли. Мои друзья шутили: зачем я пропустил момент, надо было намекнуть, что шасси может и выйти. Или не выйти — но я укажу авиакомпанию, самолетом которой герои летели.
На самом деле все эти шутки — только шутки. Текст можно экранизировать, можно обсуждать гонорар. Но чтобы кто-то мне заказывал, что должно быть в моей книге, — этого я представить не могу.
— Шасси — все-таки важный для сюжета момент. А если бы герои просто пили кофе определенной марки?
– Это мелочь, но она многое разрушает. Я не хочу строить из себя непреклонного. Я знаю, некоторые писатели за деньги предлагают даже дать имена.
— Назвать главного персонажа именем гендиректора фирмы?
– Что-то в этом роде. Но это касается массовой литературы. К чести цеха литературы серьезной, в ней этого почти нет.
— Кто три лучших российских писателя из ныне живущих?
— Саша Соколов, Фазиль Искандер и Владимир Маканин. Искандер и Маканин, правда, умерли, но так недавно, что еще как бы живы. К мысли об их смерти еще надо привыкнуть.
— А Пелевин — это литература или концентрированный масс-культ?
– Я бы не давал оценку его творчеству в целом. Я люблю его ранние вещи. Более поздние мне менее близки.
— В «Лавре» есть эпизод, когда юродивые делят территорию Пскова. Их много, у каждого свои «методы». А кто современные юродивые?
– Юродивые — всегда большая редкость. Сейчас есть элементы юродства в поведении разных людей. Но не надо путать юродство с перформансом. Юродство – это духовный феномен.
— Могут ли современными юродивыми считаться участники рэп-баттлов? Они задорно оскорбляют окружающих и, на взгляд обывателя, совершенно отвратительны.
– Я знаю о существовании рэп-баттлов, но никогда их не слышал. Я отношусь к этому явлению осторожно. Но я человек открытый – надо послушать. Юродивые как раз ругали окружающих. Но они «буйствовали», как говорится в древнерусских текстах, чтобы скрыть свое благочестие. Делали это, «бежа славы от человек». А те люди, которые участвуют в рэп-баттлах, насколько я могу судить, вовсе не бегут «славы от человек», а как раз таки наоборот.
— По какому критерию вы отсекаете лишнюю для себя информацию?
– Нельзя сказать, чтобы я постоянно находился в поисках информации. Как поет Гребенщиков, «плохие новости скачут как блохи, а хорошие и так ясны». Мне кажется, нужная информация достигает человека сама. Так же, как зачастую сами приходят нужные книги. Кроме того, каждый имеет свою оптику, позволяющую вылавливать из бурного потока то, что ему в данный момент необходимо. Одному – лосося, другому – бревно, а третьему – так, допустим, сложились обстоятельства, – калошу. Надо только помнить, что всё выловить невозможно.
Текст: Венера Галеева
EV
