Книга Андреа Риккарди[i] «Жить вместе в ХХI веке» является утверждением. Мы привыкли к книгам-отрицаниями или книгам-критикам, но потребность в утверждении является онтологически основательной для человека.

Введение книги начинается с мемориала геноцида, и мы понимаем, что эти темы являются порогами непроговариваемости, замалчивания, где молчание – это не пауза и не минута траура, а социальный акт, социальное действие. Такие темы, как Холокост и геноцид, находятся за пределами понимания. И нужно осмелиться их помыслить. Осмелился Андреа Риккарди, как в свое время осмелился Джорджио Агамбен. «Страшные события. Но память их жива». Память – это знание, а нежелание помнить – нежелание знать. Забвение – это отказ знать не только окружающих, но и самого себя. Отказ от совести.

Совесть: со-весть – совместная весть, голос изнутри, направленный вовне. Отказ от совести – это когда мы себя исключаем. За месть «Я» замещается «Никто» или все, кто угодно, кроме меня. Как у господина Рене Магритта, люди в котелках обезличенные и без памяти.

Андреа Риккарди взывает к ответственности, а ответственность – это всегда ответ. Она может быть только личной. Если же на месте «Я» — «Никто» (Das Man), то это безличная безответственность. Андреа Риккарди задает вопрос: как жить вместе в ХХI веке? Вопрос, обращенный к себе, и ответ, обращенный к обществу.

Описываются экспонаты Мемориального Центра Кигали, Мемориала Шоа в Иерусалиме. От региональных, казалось бы, исторических случаев в Руанде, Камбодже, на Балканах мы приходим к выводу об общих проблемах в рамках единых государств.

Геноцид не имеет лица, языка, речи и национальности. Актуальный ныне вопрос об этнической идентичности, поднимаемый Андреа Риккарди, соотносится с вопросом о религиозной принадлежности. И если идентификация – это процесс, путь становления, то идентичность – это стоп-кадр в пленке идентификации, момент «здесь» и «сейчас», то мы можем предположить, что идентичность в процессе становления.

История бывшей Югославии в 90-е годы, падение Берлинской стены, баски в Испании, – книга интересна в историческом и политологическом аспектах. Много статистики и цифр, подтверждающих позиции и оценки автора. От примера сосуществования и борьбы боснийских мусульман, православных сербов и хорватов-католиков автор переходит к «табуированной» в некоторых полях общественности теме – интеграции ислама, развивая ее до футуристического: «Возможно, это главный вопрос будущего Европы». Лондонские теракты июля 2005 года, совершенные мусульманами пакистанского происхождения, приводят автора к беспокойству относительно порога совместимости и возможности жить вместе разным людям. Я внесу оптимистичную ноту, пример, которого не было в книге. Так называемые «мусульманские» регионы Российской Федерации: Республика Татарстан, Республика Башкортостан, частично Удмуртская Республика показывают, что «можно жить вместе, будучи такими разными».

Многонациональные и многоконфессиональные государства с потоком эмигрантов формируют национальное самосознание. Сознание – со-знание – совместное знание, во многих языках понятия тождественные. Совесть выворачивается в сознание, а сознание проявляется как сознание; отсюда там, где сознание, там и совесть. И если национальное самосознание проявляется не только в желании жить вместе, двигаться вместе в будущее, но и в решении бороться против других, подчеркивая границы «свои/чужие», то так говорит наша совесть.

В книге прослеживается история Османской империи, Балкан, прослеживается распад Югославии как федерации, породившей Словению, Хорватию, Македонию, Сербию, Черногорию, Боснию и Герцеговину.

Находкой может показаться единение взглядов философа экзистенциального толка Альбера Камю и архиепископа алжирского Леона-Этьена Дюваля о колонизации, эмиграции в таких гигантах современности, как Индия и Пакистан, Индонезия или Нигерия. Приложить понятие «экзистенциальной ситуации» как «пограничной ситуации» в условиях этнических конфликтов уместно.

Потенциальными для раскрытия и написания других проектов являются упомянутые вскользь темы «бунта молодежи» (пример с молодым поколением африканского или магрибского происхождения во Франции). Или тема социальных утопий. В книге она рассматривается негативно, как «безумие», на примере «краха»: крах проекта Ганди, крах империй (Российской, Османской, Габсбургской), крах СССР, но сам проект социальных утопий от Платона, Т. Мора, Т. Кампанеллы, Ф. Бэкона, антиутопий Е. Замятина и Платонова чрезвычайно интересен для изучения.

Андреа Риккарди пишет: «Глобализация – не только необходимость и веление времени, но и прекрасная возможность переосмыслить свою идентичность в более широкой перспективе» (с.47), но и приводит к утверждению, что «современный мир возвращается к традициям и переосмысляет их» (с. 51). Не только мир труден для понимания, но и война, борьба и геноцид. Андреа Риккарди делает попытку сказать, произнести слово.

Одна из неожиданных трактовок «личности» persona – «per-sonare», «сквозь голос», обозначает утерянную весомость сказанного или написанного слова.

Ответственность и язык – условие существования личности, как только мы теряем ответственность, мы теряем себя. Нужно рискнуть мыслить, чтобы обнаружить (как у Камю, упомянутого выше: осознание абсурда дается избранным) алетейю.

Я подошла к «Алетейе» – издательству, волновавшему меня с конца 90-х годов ХХ века, когда я впервые увидела изданную ими книгу Ж.-Ф. Лиотара. Хотелось бы пожелать, чтобы будущий читатель сказал: «Я открыл для себя Алетейю, прочитав книгу Андреа Риккарди». Завершить свою ремарку я хочу заключительной фразой из книги: «Жить вместе в ХХI веке»: «Культура закладывает основы сосуществования, и так начинает уже воплощаться цивилизация жизни вместе».

Хотелось бы пожелать возникновения новой цивилизационной теории «жизни вместе», отличной от теории Ф. Фукуямы, Э.Тофлера или С. Хантингтона, теории утверждения, а не футурошока или постчеловеческого будущего. История – это не только Logos Mythos, в ней нужно услышать разнотональный Голос, одним из которых является голос Андреа Риккарди.