Когда Президент России готовился к выступлению перед Федеральным собранием, от него ждали многого: и программы глубоких преобразований в экономике, и откровений о внешнеполитических перспективах, и представления новых политических деятелей. Но угадать, что станет «изюминкой» этого выступления, не смог никто. Однако когда речь прозвучала, смысловой центр этой речи был понят всеми – это слова про Крым, про Херсонес. Не нужно напоминать, какой широкий резонанс получили эти слова. Патриоты восприняли их как лозунг современной России, либералы-западники озлобились на «новые имперские замашки». Равнодушных не осталось.
Эти слова В.В. Путина попытались оценить и с точки зрения исторической точности, политической дальновидности, философской «весомости». Здесь мнения также разделились. Основной вопрос вызвали слова Президента о том, что здесь, в Херсонесе, «принял крещение князь Владимир». Вспомнили о том, что многие историки склоняются к мнению, что Владимир принял крещение не в Крыму, а, скорее всего, в Киеве. Вспомнили о том, что сообщению о крещении в Херсонесе из «Повести временных лет» предшествовало сообщение монаха Иакова (лет на 50 раньше) о том, что Корсунь была взята князем на третье «лето» по крещении. Привели слова автора самой «Повести временных лет»: «…говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят – в Василеве, а другие и по-иному скажут». Что можно сказать на это?
Во-первых, следует сказать, что В.В. Путин – не историк ни по образованию, ни по роду профессиональной деятельности, поэтому ожидать от него научных открытий в области исторического знания едва ли следует. Более того, если Президент России озвучивает общее мнение (а этого не может отрицать никто – все жители нашей страны, если они не являются специалистами по истории Древней Руси и хотя бы слышали о самом факте крещения князя Владимира, уверены, что крестился он в Херсонесе – так писали во всех учебниках на протяжении последних двухсот пятидесяти лет, начиная с М.В. Ломоносова), значит важно это подчеркнуть.
Во-вторых, и это важнее первого, никто, действительно, не знает, где, когда и как крестился князь Владимир. На самом деле, во всех произведениях, написанных до «Повести временных лет» (а это вторая половина 1110-х годов), нет никаких исторических данных о крещении. Задача всех, кто касался этой темы, и митрополита Илариона, и монаха Иакова, – прославить Владимира за его волевое решение. Их задачей было подчеркнуть цивилизационный характер этого выбора, показать, что этот выбор был неслучайным и наилучшим образом отражал подлинные чаяния активного населения Древней Руси, что он наиболее точно отражал их мировоззрение. Следовательно, говорить о крещении князя в Киеве нет ровным счетом никаких оснований, как и утверждать, что крещение в Херсонесе – на 100% подтвержденный факт.
Однако, сама по себе идея крещения князя в Херсонесе не возникла «из воздуха». Не являлась она и результатом «борьбы идей» или «политической коньюнктуры», поскольку работа над «Повестью временных лет» началась до прихода к власти Владимира Мономаха, когда в нашей политике впервые обозначился легкий «про-греческий» крен. Следует напомнить, что «про-византийская» политика Мономаха не помешала ему воевать с Византией в 1116 году. Да и в самой «Повести временных лет» несколько раз говорилось о «лукавстве» греков, что плохо «вяжется» с якобы «про-греческой» позицией автора этого летописного свода. Откуда же возникла эта идея и на чем она базируется?
Благодаря исследованиям академика А.А. Шахматова и профессора М.Д. Приселкова, дополненным позднее капитальными работами Д.С. Лихачева, А.Г. Кузьмина, М.Х. Алешковского и многих других, стала более или менее понятна история происхождения «Повести временных лет». Она представляет собой тщательно отредактированную (как текстуально, так и по смыслу») и капитально переработанную компиляцию нескольких летописей и летописных сводов, существовавших до нее. Можно с очень большой долей уверенности утверждать, что в состав «Повести временных лет» вошли киевский митрополичий свод, который Шахматов когда-то предложил назвать «Начальным», хотя потом понял, что название это неудачно (ибо ему также предшествовали летописные своды), какой-то памятник новгородского летописания и, что самое важное в нашей проблеме, летопись Киево-Печерского монастыря. Составлением этой последней летописи и занимался, по-видимому, преподобный Нестор Летописец. Однако у него был предшественник. Особенности его работы, которые легко выделимы в дошедшем тексте «Повести временных лет», позволяют легко идентифицировать его личность – это был четвертый игумен Киево-Печерского монастыря, стоявший еще у истоков создания монастыря – Никон Великий.
В жизненном пути Никона был один момент, который позволяет восстановить многое. В 1061 году, после пострижения против воли князя Изяслава двух его бояр, Никон вынужден был бежать из Киева. Несколько лет он жил в Тмутаракани, оставив довольно много сообщений об этом княжестве за те годы, которые Никон там прожил. Тмутаракань находилась в тесной связи с Херсонесом, поскольку оба города были торговыми пунктами по пути «из варяг в греки», причем Херсонес, возвращенный византийцам, был последним пунктом для греческих купцов, а Тмутаракань была главным русским торговым городом на Черном море. Именно Никон, побывавший в Херсонесе, мог описать город как очевидец: «Крестился же он [князь Владимир] в церкви святого Василия, а стоит церковь та в городе Корсуни посреди града, где собираются корсунцы на торг [т.е. на городской агоре], палата же Владимира стоит с края церкви и до наших дней, а царицына палата – за алтарем». Никто иной, как корсунцы показывали Никону все эти постройки. Заметим, что археологические раскопки в Херсонесе, частично оказавшемся из-за землетрясений и оползней в море, подтвердили точность этого описания – описанный в «Повести временных лет» храм найден.
Таким образом, крещение князя Владимира в Херсонесе оспаривать можно, но довольно трудно. Чтобы такие умозаключения казались достаточно достоверными, нужно доказать, зачем корсунцы лгали Никону, выдавая свой кафедральный храм за храм, где крестился русский князь. Разбор этих возможных причин может увести нас далеко от истины. Многих смущает только одно – зачем вообще понадобился этот поход на Херсонес. Причины его описаны в «Повести временных лет», а уж тем более в «Похвале» монаха Иакова очень уж неправдоподобно. Оговоримся – историки, прежде всего благодаря работам замечательного польского историка Анджея Поппэ, сегодня смогли восстановить общий ход событий, приведших как к крещению Руси, так и к войне с Херсонесом. У этих событий есть важный внешнеполитичский (для Руси) контекст – гражданская война в Византии, в которой император Василий Болгаробойца обратился за помощью к русскому князю Владимиру. Однако, раскрытие этой, и без нас отлично известной сюжетной канвы, не является необходимым – здесь споры среди историков уже касаются лишь незначительных деталей. Единственное замечание, которое мы себе позволим, – все доступные исторические памятники книжности, в которых затрагивается сюжет с крещением Владимира, свидетельствуют: если крещение киевлян было крупным событием для Руси, то князь Владимир сделал свое крещение своим частным делом, и свидетелей этого события было мало, что и породило такие противотолки историков новейшего времени. Однако, к этому сюжету мы еще обратимся чуть ниже, а пока вернемся к посланию Президента.
Итак, В.В. Путин никак не погрешил против истины, сказав, что «именно здесь, в Крыму, в древнем Херсонесе, или, как его называли русские летописцы, Корсуни, принял крещение князь Владимир». Однако куда большую «аллергию» вызвало сравнение Херсонеса с Храмовой горой в Иерусалиме. Один критик даже утверждал, что «руины места, где крестился князь Владимир, могут претендовать лишь на очень факультативное место в благочестивой жизни христианина». Можно подумать, что первым благочестивым делом христианина является паломничество по всем тем местам, с которыми связаны мало-мальски важные исторические события в жизни Церкви. Если это не является центром христианства в целом, то уж тем более это касается русского Православия. Слова о «Храмовой горе» в речи В.В. Путина, совершенно очевидно, нужно понимать образно, как пример горячего почитания священного места, и не более того. Сложные же политико-религиозные реалии сопровождают практически любую сакрализацию.
В силу присущей русской культуре комплиментарности, качества, обозначающего приветливость и открытость к влиянию внешних культур, русский народ высоко ценил те народы и государства, с которыми соседствовал. Несчастным старался помочь, великим – подражать. Но и в том, и в другом случае русский народ делал это с достоинством, не опускаясь до слепого копирования империй или ультимативного требования выполнения своей воли в ущерб воли слабого. Во всяком случае, едва ли какой народ может сказать, что русские воевали с ним подло и поступали жестоко. Впрочем, не это главное.
Главное – то, что, подражая великой культуре, русские старались брать от нее самое ценное не в материальном, а в духовном смысле. Русские не обворовали ни одной европейской столицы, которую, волею судеб, пришлось брать силой. Что заимствовали? Идеи, красоту, веру. Такие качества создали особый менталитет русского человека, ищущего идеал вне своего дома, вне своей страны и пытающегося этот идеал воссоздать у себя. Обычно историки описывали историю таких идеалистических идей, начиная с эпохи создания единого русского государства при Иване III, когда зародилась идеологема «Москва – III Рим». Зародившись еще в начале ХV века, эта идея достигла своего апогея в ХVI веке. В конце ХVI появилась новая идея «Москвы как нового Иерусалима». В начале ХVIII (не считая предыстории в ХVII веке) мы строили идеальное европейское государство. В ХХ попытались на базе экономического учения Маркса и общественного наследия деятелей Французской революции создать социалистическую империю. Каждая из перечисленных идей имела глубоко сакральный характер.
Всегда в основе этой идеи находилась наша столица, то Москва, то Санкт-Петербург. Она имела ключевое значение, и не нужно было ездить в Рим, Иерусалим, Париж или Венецию, чтобы Москве быть «третьим Римом», «вторым Иерусалимом», а Петербургу «северной Венецией» или «северной Пальмирой». Подобные идеи «витали в воздухе» и в Киевскую эпоху. Херсонес сыграл важную роль в том, чтобы Киев уподобился Константинополю, ибо подражание Византии несомненно было центром русских религиозных, художественных и идейных чаяний в ХI веке. Да, Херсонес был тогда возвращен Византии, но благодаря ему у русских появилось куда более важное приобретение, нежели сам этот греческий город. Именно в этом сакральное значение Корсуни. И хотя сам по себе Крым и Херсонес не имели в древности статуса «священной земли», никто не мешает сделать это сейчас. Древность для глубокой сакральной идеи не является обязательным условием. Москва стала «третьим Римом» не при своем основании, не в эпоху, когда великокняжеский стол окончательно закрепился в Москве, а значительно позднее.
Появление «священных мест» России-Руси происходило в течение всей ее истории. Благодаря особой известности оптинских старцев стал национальным достоянием святости Оптинский монастырь, существовавший к тому времени уже не одно столетие. Монастыри преп. Серафима Саровского стали известны благодаря деятельности Н.А. Мотовилова и священномученика Серафима (Чичагова). Все места, связанные с памятью св. князя Александра Невского, приобрели сакральное значение благодаря деятельности монархов – Ивана Грозного, при котором состоялась его канонизация, и Петра Великого, при котором имя князя оказалось накрепко связано с новой столицей империи. Поэтому появление в этом списке Херсонеса, историей более чем достаточно обоснованного, не вызывает вопросов. Именно поэтому первая строка гимна России и декларирует ее сакральный статус, статус «священной державы».
Что же касается «сакрального статуса» Крыма, то он имеет давнюю историю. Поход на Херсонес при Владимире принес иной «государственный плод» – Тмутараканское княжество, образованное в результате войн в Крыму. До того Тамарха (или Таматарха) принадлежала то византийцам, то хазарам. Там воевал Святослав, но присоединить ее к своему «каганату» не смог. Первым русским князем Тмутаракани стал сын Владимира Мстислав, удачно «пересидевший» там смуту Владимировичей в 1015-1018 годах. Тмутаракань была фактически ключом к Крыму, и потому Херсонес, при наличии города на Таманском полуострове, все равно оставался под контролем Киева. Окончательный распад Киевской Руси во второй четверти ХII века привел к потере Тмутаракани и, неизбежно, Крыма. Кочевники, сменяя друг друга, владели Крымом вплоть до присоединения Крыма к Великороссии.
Уже в составе России Крым стал вполне священной русской землей в результате двух оборон Севастополя – в Крымской войне и в Великой Отечественной войне. Показательно, что первый из городов, основанных еще при Екатерине Великой в Новороссии (1778), был назван сходно с Херсонесом (Корсунью) – Херсоном. Хотя прямой связи названия Херсона с Херсонесом проследить не удается, оно отражает скорее любовь Екатерины к филологическим штудиям, тем не менее выбор именно этого названия не случайно и апеллирует именно к российской истории. Поэтому включение Херсонеса как одного из символов Крыма в список священных мест «священной державы» не кажется нелогичным.
Подведем итоги. Президент России в своей речи констатировал: не он, а история и общественное мнение, формировавшиеся в течение нескольких веков, включили Крым и непосредственно Херсонес в число городов, сыгравших в отечественной истории ключевую роль, и вполне заслуживают называться «священной землей» России. Для России вся ее земля священна. Крым оказался включен в нее не вчера, не сто и не двести лет назад, а более тысячи лет и свой священный статус за этот немалый срок только упрочил. Поскольку сегодня не только подвиги солдат Отечества, но и духовные основы вновь составляют славу России, то Херсонес в Крыму вполне может дополнить Севастополь в ряду «городов-героев», только героизм этот – иного качества. Дело Церкви – напоминать о важности обетов, даваемых при крещении каждым христианином и данных князем Владимиром от имени своих подданных тысячу лет назад в Херсонесе, где был решен вопрос не столько о его личном крещении, сколько о крещении Руси. Дело Президента – заботиться о славе Родины, и в своей речи перед Федеральным собранием он напомнил о ней достойно.
