19 октября 2018 года в Книжной гостиной состоялось первое в этом учебном году заседание Византийского кабинета. Заседание в традиционном формате круглого стола было посвящено теме «Духовное образование в Византии: традиции и своеобразие». В нем приняли участие преподаватели Академии: доцент Александр Васильевич Маркидонов, доцент Игорь Борисович Гаврилов, иеромонах Варфоломей (Магницкий), а также кандидат филологических наук Валерий Александрович Фатеев. Кроме того, присутствовали учащиеся СПбДА и слушатели Епархиальных курсов.Открывая заседание, священник Игорь Иванов подчеркнул, что в 2018 году отмечается 1000-летие со дня рождения монаха Михаила Пселла, известного византийского ученого-эрудита. В связи с этим нынешнее заседание Византийского кабинета отчасти можно посвятить его памяти, поскольку Михаил Пселл был ярким представителем и выразителем традиций византийской образованности. Далее отец Игорь кратко рассказал о специфике двух традиций византийской пайдейи, которыми именовались в Византии «внешняя философия» и «внутренняя философия», и рассмотрел текст «36-го слова» Михаила Пселла в качестве примера, характеризующего методологические приемы полигисторов.Продолжая разговор о соотношении уровней «аскетической» и «гуманистической» традиции, А. В. Маркидонов подчеркнул, что в сотериологическом смысле они находятся в определенном противоречии. Ведь само по себе знание и образование не спасают, примером чему может быть и сам Михаил Пселл, которому был свойственен некоторый ученый индифферентизм. Развитием этой линии стали так называемые греческие «бродячие учителя», популярные в Московском государстве в XVI-XVII веках: для них образованность была своего рода «самоценностью», профессиональным ремеслом. В таком контексте может быть воспринята и «книжная справа» – с постановкой на «научную основу» – как некая попытка гарантировать спасение в силу употребления научно выверенных богослужебных текстов. С аскетической точки зрения дело обстоит как раз наоборот: именно сама образованность выверяется духовной вглядчивостью и трезвомыслием. Докладчик заметил, что в определённый период истории на Руси сформировалось другое крайнее воззрение: если образованность не нужна в деле спасения, то она не только не нужна, но и мешает спасению. Опасность подобного взгляда заключается в том, что отсюда возможно и радикальное соскальзывание в профанное состояние культуры, а затем и сакрализация профанного опыта.Тему соотношения веры и знания, науки и религии продолжил В. А. Фатеев Он привел пример двух русских мыслителей XIX в.: А. М. Бухарева и Н. П. Гилярова-Платонова, которые пытались с позиций христианской веры вести диалог с научным сообществом. Но при этом Н. П. Платонов критиковал А. М. Бухарева за непросвещенность и церковный мистицизм, а Бухарев не принимал Платонова за его трезвый и холодный ум. Но оба они были далеки от атеистического и «научного» нигилизма, так как были людьми церковными. Также В. А. Фатеев упомянул о священнике Федоре Андрееве, который в 1917 году, выбирая путь между монашеством и священством, сказал, что если пойдет в монашество, то только не в «ученое монашество», из которого, как ему тогда казалось, путь к нигилизму был гораздо ближе.Следующий докладчик И. Б. Гаврилов рассказал о том, как реализовывался идеал воспитания благородного человека в московской дворянской среде, на примере «Московского университетского благородного пансиона», среди выпускников которого оказались многие представители Золотого века русской культуры. Одним из них был С. П. Шевырев, разработавший русскую философию воспитания. Характерно и то, что соблазном для него в юности был западный мистицизм, который Шевырев преодолел через увлечение русской литературой и словесностью в кружке, основанном В. А. Жуковским.В конце заседания Византийского кабинета иеромонах Варфоломей (Магницкий) предложил детально выяснить, насколько идеалы, методы и приемы византийской образованности могут быть востребованы в современной ситуации духовного образования. Он упомянул тот факт, что в свое время В. В. Болотов на лекциях приводил обильные выдержки на греческом языке. «Non scholae sed vitae discimus» — завершил свое выступление о. Варфоломей.

Работа Византийского кабинета прошла в традиционной для Книжной гостиной неформальной обстановке «ученого чаепития».