Профессор Санкт-Петербургской духовной академии Д.И. Ростиславов в своей книге «О православном белом и черном духовенстве в России», опубликованной в Лейпциге в 1866 г., в разделе «О духовной цензуре» пишет: «Вы браните светскую цензуру? Эх! Познакомьтесь с духовной, тогда первая вам покажется чудом снисходительности» [7, c. 29].
То, что духовная цензура в Российской империи была гораздо строже светской, на своем собственном опыте пришлось испытать известному исследователю русской литературы и истории, академику Академии наук П.П. Пекарскому. Ученый известен своими монументальными сочинениями «История Академии наук» и «Наука и литература при Петре Великом». В отношении второй работы исследователи творчества Петра Петровича Пекарского особо подчеркивают: «Ни один период в дореволюционной библиографии не получил такого обстоятельного и точного освещения, какое выпало на долю первой четверти XVIII в. в исследовании Пекарского. Библиография, составленная им, по полноте и тщательности выполнения по праву может быть названа классической, а автор ее по справедливости занимает место среди самых выдающихся русских библиографов» [2, с. 3].
В 1858 г. Пекарский представил в Санкт-Петербургский цензурный комитет свое исследование «Наука и литература при Петре Великом», работать над которым он начал еще в 1855 г. [2, с. 22] Цензурирование рукописи было поручено одному из опытных светских цензоров А.И. Фрейгану, который сделал довольно много придирчивых и мелочных исправлений.
Однако разрешения одного только светского цензора для публикации рукописи было недостаточно. Согласно действовавшему в середине XIX века цензурному законодательству, светская цензура должна была отправлять сочинения на просмотр в цезуру духовную, даже если в сочинении содержался небольшой отрывок, относящийся «к догматам веры или к священной истории» [8, с. 87]. В работе Пекарского, разумеется, такие отрывки были.
Рукопись Пекарского из светского комитета в июле 1859 г. поступила в Санкт-Петербургский духовный цензурный комитет, где ее рассматривал архимандрит Фотий (Романовский), который, насколько можно судить на основании изученных дел, «специализировался» в основном на официальных изданиях, таких как академический журнал «Христианское чтение», разного рода тексты, поступавшие из канцелярий Св. Синода или обер-прокурора. Примечательно, что, согласно сохранившемуся отзыву, духовный цензор сочинение Пекарского одобрил [5, л. 145об.]. И если бы разрешения цензора было достаточно, то работа вышла бы практически в авторском варианте. Однако согласно указу Св. Синода от 28 марта 1852 г., духовные цензоры обязаны были предоставлять уже одобренные ими рукописи на рассмотрение непосредственно в Св. Синод, в случае, если рукопись «содержит довольно мест, представляющих состояние Русской церкви со времени учреждения Св. Синода, причем делается иногда выписка из дел Синодальных» [5, л. 145об.].
Синод в подобных случаях назначал своего внутреннего рецензента. Чаще всего функции цензоров приходилось исполнять представителям высшей церковной иерархии. В данном случае рукопись Пекарского была направлена на рассмотрение архиепископу Ярославскому Нилу (Исаковичу), хорошо известному современникам, не только в качестве иерарха Русской церкви, миссионера, но и как историка, краеведа и общественного деятеля [1, с. 107].
За свои многочисленные труды, среди которых можно выделить фундаментальное для своего времени исследование «Буддизм, рассматриваемый в отношении к последователям его, обитающим в Сибири», архиепископ Нил был избран почетным членом Санкт-Петербургского и Казанского университетов. Владыка был также известен своими переводами богослужебных книг на монголо-бурятский язык. В его рабочем кабинете находились не только книги по различным наукам, но и замечательная коллекция минералов, а на отдельных столах стояли электрическая и гальваническая машины. И именно такому просвещенному иерарху пришлось рассматривать сочинение Пекарского.
Ответ цензора был удручающим, но не убийственным для автора. Вообще можно отметить, что все ответы духовной цензуры можно разделить на три категории: 1) «Одобрить к напечатанию», 2) «Возвратить без одобрения к напечатанию» и 3) «Одобрить к напечатанию после внесения исправлений по замечаниям цензора». Указом Синода от 18 ноября 1859 г., который основывался на отзыве владыки Нила, рукопись Пекарского не одобрялась «к напечатанию без исправления по замечаниям» цензора [5, л. 252об.].
Что же не понравилось высокопреосвященному рецензенту? Все то, что в невыгодном свете представляло жизнь Русской церкви, а также деятельность отдельных представителей высшей церковной иерархии. В отношении отдельных эпизодов, дискредитирующих священнослужителей, цензор прямо заявляет: «Для чего увековечивать печатью то, что достойно не памяти, а забвения?» [3, л. 7-7об.]
Архиепископу Нилу, например, не понравилось отношение Пекарского к Киево-Могилянской коллегии. В качестве образца, где деятельность духовной школы освещалась, по мнению цензора, правильно, владыка указывал на работу В.И. Аскоченского «Киев с древнейшим его училищем». Данный автор, в частности, так описывал духовную школу на Днепре: «Благословение, Божие, преподанное Святейшими Патриархами, не осталось втуне, и вся Россия узрела благодатные плоды, принесенные Киевским вертоградом Духовного просвещения. Крепко стояла Коллегия, в лице своих воспитанников, против злоумышленного Папизма и свирепствовавшего униатства; успешно отражала стрелы, бросаемые на Веру Православную реформаторами всех сект, высылала в глубь Севера своих питомцев поведать Славу Божию и устраивать просвещение народа, образовала искуснейших Богословов и Филологов» [4, л. 4-4об.]. Что же касается Петра Петровича, то, по мнению цензора, складывается ощущение, что автор не хочет говорить и рассказывать читателю о светлых сторонах истории Киевского духовного рассадника. Примечательно, что сам Пекарский к сочинению Аскоченского относился отрицательно: «Книга эта, представляет много произвольных выводов, большею частью неверно изображает события и написана семинарской напыщенностью» [2, с. 40].
Пекарский в рукописи, действительно, довольно резко отзывался о киевских ученых: «Не прошло и 40 лет, как Киевские ученые, с своими неуклюжими силлабами, астрологическими бреднями, напыщенными казаньми и польским словарем являются в Москву… не забыв при том взять запас интриг, желания половить рыбы в мутной воде» [4, л. 5-5об.]. Любопытно, что Петру Петровичу все же пришлось поступиться своими броскими фразами и в публикации текст звучал уже совсем по-другому: «Не прошло и 40 лет как киевские ученые являются в Москву. И это было весьма кстати для просвещения в России, но не во-время для них лично» [3, с. 2].
В целом, многочисленные замечания высокопреосвященного цензора можно свести к следующим пунктам:
- взгляд автора на духовенство Русской церкви в рассматриваемый им период времени слишком строг;
- многочисленные выписки, особенно в XII главе, за редким исключением, не могут не служить поводом для укора и обличения в адрес церковных деятелей, трудившихся на поприще духовного просвещения;
- к многочисленным сочинениям, которые сохранились с петровских времен, надо подходить выборочно, «чтобы среди хлама легенд отыскать бисера, украшавшие священную старину Православной Руси» [4, л. 11об.].
Общий итог рецензии весьма красноречив и показателен: «Итак, автор благоразумно поступит, ежели прежде издания книги в свет, со всем беспристрастием проверит исследования свои, устранит мелкие частности, не достойные занимать место в истории Наук, и укажет на общие в ходе религиозного преспеяния факты, на образцы мышления и витийства, могущие характеризовать дух века и на деятелей, бывших представителями оного по талантам, и по образованию своему» [4, л. 12].
С одной стороны, спорить с мнением архиепископа Нила и доказывать свою правоту было не только бесполезно, но отчасти и опасно для дальнейшей карьеры и службы. С другой стороны, на свое исследование Петром Петровичем было затрачено очень много времени и усилий. Поэтому автору ничего не оставалось, как принять во внимание отзыв высокопреосвященного цензора и внести все требуемые исправления.
29 января 1860 г. на заседании Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета было рассмотрено обращение П.П. Пекарского, в котором ученый утверждал, что он внес все требуемые со стороны духовной цензуры исправления в текст своей рукописи. И это были не просто «штукатурные» правки, местами текст был подвергнут кардинальной переработке. Так, Пекарский вынужден был сократить целую главу из своей работы: «В XII главе найдены Его Высокопреосвященством неудобными к напечатанию многие выписки из старинных рукописей, почему я решил исключить из моего сочинения всю эту главу»! [6, л. 7]
Духовный цензор архимандрит Фотий, который проверял рукопись на предмет внесения всех исправлений, указанных архиепископом Нилом, подтвердил заявление автора. Работа была исправлена в соответствии с требованиями духовной цензуры, и последняя своим решением от 29 января 1860 г. пропустила сочинение Пекарского к публикации, которое и вышло в свет в 1862 г.
Разумеется, инцидент с рукописью П.П. Пекарского был далеко не единственным в истории русской литературы и духовной цензуры. Но он, как и многие другие, свидетельствует о тех трудностях, которые необходимо было преодолевать не только светским, но и церковным исследователям. «Цензурная история» Пекарского также частично отображает те принципы, которыми руководствовались в своей деятельности представители как светской, так и духовной цензуры.
Литература
- Ивановская О.Г. Архиепископ Нил (Н.Ф. Исакович) как ярославский краевед и общественный деятель // Век нынешний, век минувший…: Исторический альманах. Вып. 2 / Под ред. А.М. Селиванова, В.П. Федюка, Ю.Ю. Иерусалимского; Яросл. гос. ун-т. Ярославль. 2000. – С.107-115.
- Машкова М.В. П.П. Пекарский (1827-1872): Краткий очерк жизни и деятельности / Под ред. проф. П.Н. Беркова. – М.: Издательство Всесоюзной книжной палаты, 1957. – 80, [2] с.
- Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. Исследование. Т.1. Введение в историю просвещения в России XVIII столетия. СПб.: «Общественная польза», 1862. – [8], VI, 578, [2] с.
- РГИА. Ф.807. Оп.2. Д.1303. Дело о рассмотрении различных рукописей, в том числе сочинения П.П. Пекарского «Наука и литература при Петре Великом» и др.
- РГИА. Ф.807. Оп.2. Д.1359. Журналы заседаний Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета за 1859 г.
- РГИА. Ф.807. Оп.2. Д.1360. Журналы заседаний Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета за 1860 г.
- Ростиславов Д.И. О православном белом и черном духовенстве в России. В 2-х т. Т.1. – Рязань: Александрия, 2011. – 656с.
- Сборник законоположений и распоряжений по духовной цензуре с 1720 по 1870 гг. СПб., 1870. – 234с.
Доклад преподавателя СПбПДА Д.А. Карпука на третьей международной научно-практической (заочной) конференции «Актуальные проблемы современных социальных и гуманитарных наук» (26-28 апреля 2013 г., Пермь, Пермский государственный национальный исследовательский университет).
