Анатолий Холодюк. Матушка Гавриила из Леснинского монастыря

Анатолий Холодюк. Матушка Гавриила из Леснинского монастыря

«Она была сама преданность и любовь…» 

                                               Из письма великого князя                                       Гавриила Константиновича Романова 

Монахиня Гавриила  (1854 – 1943; в миру  Анна Александровна Беляева) входила в ближайшее окружение Константиновичей и жила до ухода в монастырь в великокняжеском дворе в Петербурге. В 1886 году в Павловске  ее приняли на должность няни  детей великого князя Константина Константиновича. Это случилось благодаря ее тетe – Екатерине Ивановне Есауловой, прислуживавшей камеристкой (т.е. комнатной служанкой) при великой княгине Ольге Константиновне, а затем – императрице Марии Александровне, супруге императора Александра II.   Спустя десять лет, когда дети выросли и уже  не нуждались в уходе няни , Анне  Александровне пришлось покинуть  великокняжескую семью и выйти на пенсию. Ее уход из Мраморного и Павловского дворцов, по воспоминаниям великого князя Гавриила Константиновича, был «большим и печальным событием в жизни малолетних князей» [1].  Дети  и взрослые ее очень любили и  называли ее «тетей Атей» или  «Атей» – уменьшительное от Анна. «Она была сама преданность и любовь, была очень религиозная и настоящая монархистка без каких-либо уклонов», – писал о ней ее воспитанник – великий князь Гавриил Константинович [2].

Приблизительно в 1905 году Анна Александровна поступила в Леснинский женский монастырь Рождества Пресвятой Богородицы в Польше, где подвизалась и ее родная сестра, имя которой уже никто и не знает. Настоятельницей этой обители была   известная в то время игуменья Екатерина (в миру графиня Евгения Борисовна Ефимовская), она же – основательница  монастыря в Лесне. Анну Александровну привлекала  концепция этого женского «деятельного монастыря»,  занимавшийся помимо собственных монашеских трудов,  образовательной деятельностью и социальным служением среди местного населения. При поступлении в монастырь Анна Александровна познакомила игуменью Екатерину с кратким описанием  своей мирской жизни. …Родилась Анна Александровна  4/16 февраля 1854 года в зажиточной семье: мать дворянка а отец  был купцом, который спустя некоторое время разорился. Дочь Анна получила хорошее воспитание и образование  в Москве, где училась во французском пансионате, овладела там французским и немецким языками,  научилась играть на рояле. После учебы   Анна Александровна поступила в Петербурге на акушерские курсы. По  окончании их служила акушеркой, и на ее иждивении некоторое время  были родители…

…Послушница Анна 14 сентября 1907 года, в день Праздника  Воздвижения Креста Господня, приняла монашеский постриг, получив новое имя Гавриила – в честь своего питомца князя Гавриила Константиновича [3].

Игумения Екатерина поручила ей выполнять в монастыре   функции «казначейши». По воспоминаниям князя Гавриила Константиновича, монахиня Гавриила ежегодно на Рождество приезжала из монастыря в Петербург, где  останавливалась у  своих родственников. Разумеется, «она  ездила в Павловск и Мраморный дворец к Великому Князю  Константину Константиновичу и к Великой Княгине Елизавете Маврикиевне и их детям, которые очень любили ее» [4].  В 1915 году за полгода до кончины великого князя монахиня Гавриила встречалась с ним. Он «был очень ласков с Матушкой и, провожая ее, просил Матушку молиться за него. Он был уже очень болен» [5].

Как глава семьи великий князь  с благодарностью относился к Анне Александровне за воспитание  маленьких детей. В 1887 году родился князь Гавриил, а через три года – княжна Татиана. С рождениями этих детей отец семейства выносил их из спальни роженицы Великой княгини Елизаветы Маврикиевны и передавал  в руки милой няне Ате. В течение десяти лет она неотлучно находилась при детях Иоанне и Гаврииле, одно время она была также при княжне Татиане и князе Константине [6].

Сохранились воспоминания, что зимой 1890 года заболел  брюшным тифом в тяжелой форме маленький князь Гавриил и ребенку грозила смерть. Его няня Анна Александровна  послала отслужить молебен  в храме святого великомученика и целителя Пантелеимона  в Петербурге    (ныне  ул. Пестеля, 2 а. – Примеч. автора), где  находилась почитаемая икона св. Пантелеимона XVIII века. Она просила принести из храма образок св. Пантелеимона и немного масла.  Во время чтения  молитв к святому Анна Александровна   помазала все тело тяжко болящего мальчика. Няню предупредили, что лечащий доктор помимо назначенного им лечения  категорически запретил проделывать что-либо над больным, поэтому она очень побаивалась и молила Бога, чтобы  доктор  не почувствовал запах масла.  В ту же ночь у маленького князя наступил кризис и к радости родителей, доктора и самой  Анны Александровны он стал поправляться. Со дня чудесного  выздоровления небольшой образок  св. Пантелеимона неотлучно   находился при  князе Гаврииле Константиновиче [7].

Жизнь великокняжеской семьи, как известно,   была всецело проникнута христианским духом. Тетя Атя помогала юным воспитанникам  исповедовать  православную веру и  благородные чувства.   Она помогала детям  учить наизусть православные молитвы и Символ веры.   По утрам и вечерам в отсутствие родителей няня присутствовала при молитве Иоанна и Гавриила и поправляла мальчиков, когда они ошибались. Кроме того, тетя Атя  помогала детям разучивать уроки на рояле.

Вместе с родителями она  радовалась, когда  княжеские дети с юных лет стали прислуживать священникам,    читать евангельские  тексты и петь в  дворцовой церкви. Анна Александровна была свидетельницей тому, что в Мраморный дворец часто приезжали известные  священники, среди них был и  отец Иоанн Кронштадтский, почитавшийся уже при жизни как великий молитвенник, чудотворец и прозорливец. К нему подходили под благословение  все княжеские  дети, а мальчики Иоанн и Гавриил ласкались к нему [8].

Няня следила и за тем, чтобы  дети не оставляли молитвы и в загородных имениях, а также на отдыхе в Крыму и заграничных курортах. Несколько раз Анна Александровна  ездила с детьми за границу – Швейцарию, Германию, Грецию и во Францию. …Обо всех этих  событиях  вспоминала монахиня Гавриила, когда посещала повзрослевших воспитанников в Мраморном или Павловском дворцах и рассказывала им о своей Леснинской обители и о монашеской жизни. Однако монахиня Гавриила подвизалась в Леснинском монастыре  всего около десяти лет, вследствие  его эвакуации  во время Первой мировой войны.

Известно, что игуменья Екатерина эвакуировалась вместе со всей монашеской общиной 31 июля 1915 года.  Монастырские здания в Лесне  заняли военнослужащие императорской армии. Большая часть сестёр вместе с воспитанниками монастырского приюта отправились в Нижегородскую губернию. Около 140 сестёр и послушниц вместе с игуменьей  жили до середины августа 1917 года в Петрограде, расселившись между Леснинским подворьем, Новодевичьем Воскресенским и  Свято-Иоанновским монастырями. Монахиня Гавриила после эвакуации Леснинской обители перешла в Шамординский женский монастырь в Калужской губернии, неподалеку от Оптиной пустыни, однако  там она никогда не жила. Ее приписали к подворью    Шамординского монастыря в имении великого князя Дмитрия  Константиновича, «в мызе Стрельне в окрестностях Петербурга» [9].

Монахиня Гавриила продолжила свое служение в миру, помогая Константиновичам поддерживать порядок в их домах. После смерти отца и гибели супруга в 1915 году  княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская вместе    с «Дяденькой» – великим князем Дмитрием Константиновичем  посещала  знаменитые монастыри – Оптину пустынь, Шамордино, Саров, Дивеево. К ним присоединялись в  паломнических поездках помощник и друг  «Дяденьки» – Александр Васильевич Короченцов и  монахиня Гавриила, помогавшая по хозяйству овдовевшей княгине и ее двум маленьким детям [10]. С марта 1917 года княгиня с детьми жила в доме великого князя Дмитрия Константиновича на Песочной набережной, дом 24. В одном из своих писем Татьяна Константиновна сообщала, что ей «ужасно приятно» принимать в гостях монахиню Гавриилу. Здесь  княгиня и монахиня вместе общались, шили детям куклы из носовых платков, работали в саду, кормили вылупившихся цыплят, вышивали и вязали, учили друг друга кроить и шить. Бытовые заботы отнимали много времени и сил. Все домработницы покинули княгиню, и ей самой приходилось рано вставать, отводить детей в сад, убирать комнаты, заниматься бельем и отдавать его в стирку, штопать, пришивать пуговицы, вязать крючком и спицами, а глажкой одежды занималась монахиня Гавриила [11]. Когда большевики отправили великого князя Дмитрия Константиновича в ссылку в Вологду,  княгиня  с детьми поехала вместе с ним,  а монахиня Гавриила  со своей келейницей Сашей переехала по приглашению великого князя в его Стрельнинский дворец (Большой Стрельнинский дворец, или Константиновский дворец. – Примеч. автора), расположенный на южном берегу Финского залива на реках Стрелка и Кикенка. Монахиня Гавриила молилась здесь в  устроенной во дворце домовой церкви, однако ее условия жизни в 1918 году были очень сложными. По воспоминаниям князя Гавриила Константиновича, когда «настало очень тяжелое время», монахине Гаврииле и ее келейнице «пришлось питаться котлетами из травы, которую они собирали в Стрельнинском парке» [12].  Монахиня голодала, «она даже распухла от голода». Князь Гавриил Константинович, женившийся в апреле 1917 года  на балерине Антонине Рафаиловне Нестеровской,  пригласил ее переехать к нему в Петроград. Монахиня Гавриила не отказалась и 2/15 августа того же года появилась в  квартире князя и его супруги  на Каменноостровском проспекте.

В тот же день большевики посадили Гавриила Константиновича в тюрьму, но спустя некотрое время, в ноябре с помощью писателя Максима Горького князю удалось перебраться в Финляндию, куда  по причине болезни он  был перевезен в специальной инвалидной тележке.

Перед Рождеством монахиня Гавриила легально переехала границу и прибыла к  князю Гавриилу Константиновичу и его супруге –  Антонине Рафаиловне (супруг звал её Ниной). Из Финляндии  все они втроем перебрались во Францию и жили до 1920 года в Болье на юге страны, а затем  обосновались в Париже.  Здесь монахиня Гавриила на протяжении  многих лет хлопотала по домашнему хозяйству, с любовью ухаживала за домашними собачками и частично помогала супружеской паре зарабатывать деньги на жизнь кройкой и шитьем женской одежды в открытом ими ателье. Монахиня Гавриила, твердо решившая разделить с князем Гавриилом все мытарства эмигрантской жизни, молилась дома и  посещала богослужения в  парижском  Соборе Александра Невского. В архиве Дома русского  зарубежья в Москве хранятся 56 писем монахини Гавриилы к князю Гавриилу Константиновичу и 37 писем к его супруге  Антонине Рафаиловне Нестеровской, написанных в период с 1921 по 1943 годы. Недавно они опубликованы в Москве кандидатом исторических наук, автором серии «Бумаги Константиновичей Дома Романовых» Лобашковой Т.А. [13]. Некоторые письма монахини начинаются словами «Дорогой мой Князенька Гавриил Константинович», а заканчиваются   так: «кланяюсь Вам в ножки и целую ручки Ваши».Находясь в эмиграции, монахиня Гавриила жила заботами князя Гавриила Константиновича и  княгини Татьяны Константиновны Багратион-Мухранской и ее детей. Она посильно помогала им в ведении  домашнего  хозяйства, а  в трудных жизненных ситуациях   всегда старалась подбодрить и  духовно поддержать их. Все ее советы были наполнены жизненной мудростью.В письме монахини Гавриилы  из Брюсселя в Париж ( декабрь 1921 года) к князю Гавриилу Константиновичу  и его супруге  читаем: «Дорогие мои, пишите мне, не унывайте, Господь не  без милости, поможет Вам, Ваша доброта к бедным  не останется втуне у Господа Бога. Он Вам поможет, конечно, надо будет всем заботиться, как-нибудь устроиться и работать»; «Помолитесь Св. Спиридонию Тримифундскому; он Ваши дела устроит» [14]. Все люди, знавшие монахиню Гавриилу, воспринимали  ее  как заботливую и искреннюю   женщину, покорявшую своей душевной теплотой и преданностью. В  годы эмиграции с монахиней переписывалась великая княгиня Елизавета Маврикиевна, обращавшаяся к  ней с  такими нежными словами: «Атенька, моя Теплушкина!»

Многие письма  монахини Гавриилы являются важным источником информации о жизни и деятельности Константиновичей в изгнании.  В них   встречаются также  и фамилии известных  в  царской России  людей, осевших на Западе.Так, в июньских  и июльских письмах 1921 года монахини Гавриилы подробно рассказывается о  жизни  в швейцарской деревне («на ферме») княгини Татьяны  Константиновны Багратион-Мухранской и сопровождавшего ее  в эмиграции полковника  Короченцова Александра Васильевича, ставшего в ноябре того же года ее вторым супругом.  Покинув  в 1919 году Петроград, они  прибыли в Швейцарию и   поселились там  в деревенской хате, построенной  на подъеме горы недалеко от города Веве.  Работали они с утра до ночи, воспитывали маленьких детей и ухаживали за  домашними животными. Так, Александр Васильевич, сообщала монахиня Гавриила в Париж, «трудится во всю, сам корову доит, убирает, кормит, и за свиньей ухаживает» [15]; он «и в огороде работает, и дрова колит; целый день в работе. И за курами он же ухаживает; все куры имеют имена, даже есть Нина, и вдруг я слышу дети кричат: «Атя, Атя, Нина поет», оказалось Нина петух, а не курица, есть и Володя, и  Николай, это все петухи молодые» [16].

Монахиня Гавриила,  пребывая в гостях у Татьяны Константиновны и  у Александра Васильевича, посещала вместе с ними и детьми богослужения в православной церкви  святой великомученицы Варвары  в Веве, где в то время служил женевский священник  отец  Сергий   (Орлов). Монахиня написала, что эта «церковь такая уютная, чистенькая», а служба в ней «была очень хорошая», «батюшка служит хорошо», «здесь очень хороший  голос у дьякона (бас)», «пели очень хорошо», «причастников было довольно много», «я от души помолилась…» Однако положение церкви в Веве было » в очень плачевным», потому неизвестные злоумышленники совершили в ней кражу денег: из собранных на ремонт 62 тысяч франков осталось только полторы тысячи. Княгиня Татьяна Константиновна вела на швейцарской ферме  жизнь обыкновенной крестьянки, обремененной  многими трудами и  домашними заботами. Помимо ухода за девятилетним сыном Теймуразом и семилетней Наталии, приготовления пищи, уборки, стирки и глажки княгиня кормила кур, дворовую собаку, ухаживала за кроликами и вычищала их клетки. В письме князю Гавриилу Константиновичу монахиня Гавриила сообщила такую интересную деталь: «Когда освящали дом, батюшка покропил Св. водой и самку кролика… кролики все родившиеся с черными крестами на голове; как это удивительно» [17].   Она подробно рассказала о распорядке дня похудевшей и изможденной от физического труда княгини Татьяны Константиновны. На ферме княгине  приходилось рано вставать и поздно ложиться спать, писала монахиня Гавриила, отметив в тексте, что «…она молодец,  умеет делать вкусные  сладкие пироги омлет с вареньем и т. п. вкусные вещи; но, бедная, она, конечно, устает…»[18]. На ферме рядом с матерью трудились  ее дети – сын Мураз и дочь Наталия: «Детки очень милые, работают очень хорошо, во всем Маме помогают, и дров принесут для плиты, и на огороде помогают горох обрывать и т.п.»[19]. В письмах монахини Гавриилы мы находим  редкие и ранее неизвестные  подробности о том,  как  начиналась  в конце декабря 1921 года  в брюссельской гостинице «Саrlton» на Avenue Louise инфекционное заболевание у  Александра Васильевича Короченцова – второго супруга княгини Татьяны Константиновны,  скончавшегося по причине ослабленного иммунитета в начале февраля 1922 года в Лозанне. Татьяна Константиновна обвенчалась с ним в первой декаде  ноября 1921 года и приехала с ним и с детьми на встречу к матери и родными в Брюссель, чтобы там встретить Рождество и Новый год. Сын княгини Теймураз был скрытым носителем болезни и он  поселился в одном номере с Александром Васильевичем. Монахиня Гавриила написала: «…сначала хворал Муразик, и у него немного болело горло, он пролежал два дня; потом он, слава Богу, быстро поправился, чувствует себя совсем хорошо. Но со вчерашней ночи ( 22 декабря.– Примеч. автора) заболел у нас А[лександр] В[асильевич] <…> Доктор осмотрел его, нашел у него дифтерит…» [20]. …Шли годы. Теплившиеся надежды князя Гавриила Константиновича на  изменение ситуации в России  и падение большевистской власти рухнули. Финансовые проблемы становились постоянными спутниками жизни русских эмигрантов, в том числе и княжеской четы. Монахиню Гавриилу поддерживали незыблемая православная вера и молитвы. Ей тоже  и с большим трудом пришлось осваиваться в совершенно новой обстановке на французской земле. В конце 30-годов для князя Гавриила Константиновича, неожиданно оказавшемся  в клинике на операционном столе, очень остро встал финансовый вопрос.  По молитвам матушки Гавриилы большую помощь князю  оказывали  русские эмигранты, когда узнали о нехватке у него средств на оплату операции аппендицита. В  1938 году деньги  князю Гавриилу люди собирали по подписным листам [21]. В ноябре того же года матушка Гавриила  заболела и оказалась в клинике, где многие ее поздравили с 84-летием. Из Альтенбурга (Германия) матушке написала княжна Вера Константиновна Романова и пожелала ей «всего хорошего» и скорейшего выздоровления: «…Если станет скучно и тоскливо лежать, то вспомни, что бывают операции, после которых необходимо лежать совершенно неподвижно недель 5». Во Франции князь Гавриил Константинович  активно участвовал в общественной жизни русской эмиграции, а также в деятельности эмигрантских военных организаций. Княгиня  Антонина Рафаиловна Нестеровская  в 1936 году организовала и возглавила  во Франции «Комитет по увековечиванию памяти отца Георгия Спасского», участвовала в устройстве «Дома для престарелых имени отца Георгия Спасского» в юго-западном предместье Парижа  – Севре,  она же стала была председателем «Кружка почитателей памяти отца Георгия Спасского». Когда супружеская чета отправлялась в путешествия по Европе или  другие города, состарившуюся монахиню Гавриилу перевозили из  парижской квартиры ( адрес: 2, rue des Dardanelles (XVII)e) в Севре и  оставляли на попечение в доме для престарелых. С 1940 года и до конца  дней своей жизни матушка постоянно  жила в этом доме. Отсюда, несмотря  на обострившийся ревматизм и  резко ухудшившееся    зрение, она продолжала отправлять свои  письма князю Гавриилу и княгине Антонине, проживавшим в парижском предместье. Приведем некоторые фрагменты из ее  писем 1942 года: «…я благодарю Бога и Вас дорогих обоих, как я устроена, только бы молиться Господу – вот чего боюсь, только бы мне этого не лишиться, вот что у меня плохо» [22]; «… у нас здесь обворожительно цветы цветут, птицы поют, даже соловей, один – восторг»[23]; «…мы, слава Богу, еще питаемся, хотя с трудом достают провизию…Конечно, порции теперь сократили; конечно, голодновато, но что делать, и за это надо Бога благодарить» [24]. C годами здоровье матушки Гавриилы очень ослабло и силы  заметно покидали ее: «…У меня не особенно все благополучно, глаза очень слепнут, ноги не ходят, сердце слабеет, вообще я плохо чувствую, ничего не могу делать, больше лежу, все сплю»; «…Я стала никуда не годная, и от слепоты своей делаю ужасно что, на днях свалила со стола вои на пол…без часов мне очень трудно» [25].

Матушка с трудом самостоятельно  или  с помощью других спускалась по лестнице в домовую церковь.  Молитвы она читала и в своей комнате и просила своих опекунов: «…может быть, найдутся огарочки свечей, мы наказаны, закрыли электричество, и сижу в потемках, хотела купить свечу, здесь нет свечей, а если бы и были, дорого здесь все стоит, и у меня уже деньги на исходе…» [26].

…25 сентября 1943 года на 90-м году жизни матушка Гавриила отошла ко Господу в «Русском доме  имени о. Георгия Спасского» в Севре.   Похоронили матушку   на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Отец Николай (Сахаров) – протопресвитер и  настоятель Св. Александро-Невского собора в Париже вписал в церковную книгу повиновений имя новопреставленной монахини Гавриилы и заверил в письме  великого князя Гавриила Константиновича, что «за каждой литургией молимся и будем молиться о упокоении ее души». Письма с соболезнованиями по случаю кончины монахини Гавриилы отправили князю графиня Александра Илларионовна Шувалова, князь Михаил Константинович  Горчаков, полковник Николай Дуброва, Елизавета Курлова и др. В день похорон монахини Гавриилы, вспоминал позже великий князь Гавриил Константинович, иеромонах Сергий сказал ему, «хорошо бы написать о ней статью, но, что для этого нужны данные» [27].  Некоторые сведения о жизни матушки Гавриилы великий князь препроводил в своем письме от 6 октября 1943 года, однако автору этих строк  неизвестно, появилась ли  в итоге  во Франции  некролог или статья о почившей матушке… 12 октября  того же года  княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская,  очевидно, еще не зная в Женеве о смерти любимой  Ати, неожиданно написала ей письмо, полный текст которого  приводится ниже: «Дорогая моя Атя. Я получила письмо от Гаврилушки, и от Леки Багратиона, который недавно, наконец, женился. Такое было для меня счастье  получить от них письмо. Только грустно было услышать, что ноги твои плохи, и не хотят больше ходить.

Последнее время  как-то особенно, я все думала о Гаврилушке, Нине и тебе, и так сильно хотелось  что-нибудь успокоительное о всех моих милых и дорогих услышать. Я знаю, что когда тебе и плохо, и  больно – ты все-таки, нас не забываешь, и все время о нас молишься. А молитва самая крепкая помощь из всего, что существует на свете. Как бы мне хотелось тебя еще увидать; так было хорошо пять лет назад, когда мы все были вместе, и можно было с тобой разговаривать, и о Папа и Мама вспомнить. Через твоего любимца Леку ты получишь это письмо. Я была так довольна когда он  жил у меня в течение шести месяцев в прошлом году, а теперь мы с радостью ждем его  приезда сюда с милой женой, а Теймураз с женой тоже хотят познакомиться с молодоженами. Вот только Натуся далеко от нас. Кланяйся от меня той доброй женщине, которая за тобой ухаживает.

Храни Тебя Господь, от болей и от всяких мук и да дает Он тебе тишины духа и спокойствия души, и радости в Нем Самом и утешения Св. Духа.

Крепко-крепко Тебя обнимаю и люблю.

Твоя  бебе Татя [28]». …Монахиня Гавриила, с которой долгие годы дружила  Татьяна Константиновна,   оказала косвенное влияние на  окончательный выбор княгиней  в 1946 году монашеского пути. А через пять лет она стала в Иерусалиме  игуменьей Тамарой. В ее помянике на Елеоне было записано и имя монахини Гавриилы.

Литература:

[1]. Константиновичи Российского Императорского Дома Романовых в изгнании. 1919 – 1966 гг. Документы / Составитель  Т. А. Лобашкова. –М.: ООО «Буки Веди», 2017, Книга I, с. 416 . [2]. Там же, с. 415. [3]. Там же, с. 416. [4]. Там же, с. 415. [5]. Там же, с. 417. [6]. Там же, с. 415. [7]. Там же. [8]. Холодюк А.Г. Елеонская игуменья Тамара. – Мюнхен:   2017, с.27–28. [9]. Там же, с. 416. [10]. Холодюк А.Г. Елеонская игуменья Тамара. – Мюнхен:   2017, с.28. [11]. Холодюк А.Г.  Игуменья Тамара. Жизнь  до эмиграции. – См.: Электронный ресурс: [12]. Константиновичи Российского Императорского Дома Романовых в изгнании. 1919 – 1966 гг. Документы / Составитель  Т. А. Лобашкова. –М.: ООО «Буки Веди», 2017, Книга I, с. 417 . [13]. См.: Константиновичи Российского Императорского Дома Романовых в изгнании. 1919 – 1966 гг. Документы / Составитель  Т. А. Лобашкова. –М.: ООО «Буки Веди», 2017, Книга I. [14]. Там же, с. 265. [15]. Там же, с. 346. [16]. Там же, с. 344. [17]. Там же, с. 347. [18]. Там же, с. 346. [19]. Там же. [20]. Там же, с. 266. [21]. См.: Лобашкова Т.А. Письма о жизни Константиновичей дома Романовых в эмиграции. – ж. Москва, № Июль, 2017. [22]. Там же, с. 388–389. [23]. Там же, с. 393. [24]. Там же, с. 389. [25]. Там же, с. 327. [26]. Там же, с. 392. [27]. Там же, с. 414. [28]. Там же, с. 409.

Проза.ru

Опубликовано 16.03.2018 | | Печать

Ошибка в тексте? Выделите её мышкой!
И нажмите: Ctrl + Enter