Закончился Великий пост. Стихли торжественные песнопения праздника Входа Господня в Иерусалим и началась Страстная седмица – последняя ступень в нашем духовном восхождении к празднованию самого главного христианского торжества – Пасхи. Каждый человек по-разному переживает эти дни. Мы, учащиеся духовной академии, имеем возможность каждый день, утром и вечером, присутствовать за богослужениями Страстной. И как разнятся мысли и духовный настрой каждого из зде стоящих и молящихся.
Каждый со своего берега входит в реку покаянных канонов, псалмов, стихир и евангельских чтений, но плывем мы все к одной пристани, у которой нас, просветливших, насколько это возможно, свои разумные очи, встретит воскресший Христос. В этом очерке я хочу изложить в очень немногословной форме свои переживания, возникшие от слышания глубоких молитв, поемых и читаемых на Страстной седмице. За богослужениями этих дней с необычайной живостью описываются события, предшествующие Крестной жертве Спасителя.
При слушании молитвословий и евангельских чтений первых трех дней Страстной седмицы перед глазами у меня возникает несколько сменяющих друг друга образов. Каждый год они совершенно разные, но почему-то сегодня в душе запечатлелся Христос, вновь и вновь приходящий к смоковнице. И не только к той, что услышала из уст Христа призыв засохнуть. Но обо всём по порядку.В Страстной понедельник звучит канон на малом повечерии: «Праотец вкуш от древа, яко познася наг и посрамлен, листвие смоковное взем препоясася: соборище бо обнаженное Христа проображашеся».
А в Евангелии читаем о том, как пришедший в мир Спаситель одним Своим словом иссушает зеленеющую смоковницу. Какой яркий образ! Когда первый человек согрешил, увидел свою наготу – лишенность чистоты, он прикрылся листьями как одеждой, и попытался укрыть свой грех от Всевидящего Бога. Но, разумеется, не смог и был изгнан из рая. Но той одежды, которую человек сам себе изобрел, лишиться не захотел. Бог, может быть, надеялся на то, что одно изгнание из обителей блаженства послужит к вразумлению человека. Воспользуемся символическим пониманием значения смоквенных листьев. В самом начале своего шествования по миру в состоянии богооставленности согрешивший человек, наверное, ещё имел силы сбросить с себя всю листву, прикрывающую нечистоту гнездящегося в душе греха, ещё оставались у высшего создания силы, чтобы придти к Богу таким, каким оно стало – нагим и стыдным – и испросить прощения. Но человек не захотел. Оказавшись уже не над, а под небом голубым, душа не оставила притязаний на свою самость, свою самодостаточную отчужденность от Бога. Проходит несколько тысяч лет, и ничего не меняется, за исключением разве того, что человек научился обшивать свою душу большим количеством смоковных, быстро иссыхающих листьев и сделал свои одеяния более пышными. И с виду легко могло показаться, что под этой одеждой полно жизни. Олицетворением смоковницы стали иудейские учителя, книжники и фарисеи. И множество таких смоковниц скрестили свои ветви, образовали смертотворящую сень, затемнили Моисеев закон от ярких лучей Божественного света, скрыли его истинную суть от каждого приходящего. И нет, кажется, уже ни одного просвета. В руках законников оказалось полновластие над всяким делом религиозного человека того времени, и даже, что почти немыслимо, над всяким движением его души. Но приходит Христос. Дальше, для лучшего понимания действий Христа, предлагаем посмотреть на земное служение Господа Иисуса Христа глазами тех самых фарисеев, которые к тому моменту не нуждались, по сути, ни в каком Мессии. Их и так всё устраивало, ведь священные сикли ни на минуту не переставали падать на дно храмовой сокровищницы, каждый день, не исключая субботы. И даже римская оккупационная власть в Иерусалиме была на руку еврейским старейшинам – она поддерживала сплоченность и «высокую» религиозность в народе, питавшуюся, верно, не совсем христианской ненавистью к врагам.
Евангельское чтение в Великий понедельник рассказывает, как перед очами Христа предстают два объекта: первый есть Его творение – безобидная смоковница, тихо колышемая жарким южным ветром; второй же – величавый храм, построенный на фундаменте Моисеева закона, сложенный из кирпичей иудейской мудрости, накрепко слепленных между собою цементом из преданий старцев. Но к строительству этого храма Христос не был причастен. Что же делает Богочеловек при виде сих объектов? Вначале Господь обращается к Своему творению: и тотчас смоковница засыхает. Фарисеи с ужасом наблюдают за действиями Христа. Они-то ясно понимают, что поступок Иисуса был символическим, и бездушное дерево в нем служит прообразом следующего шага, который сделает Спаситель. Здесь имелся явный намек на то самое сооружение законников, о котором упоминалось выше, на их религиозную машину, работающую вовсе не во славу Божию. Каждый иудей, так или иначе причастный к системе регулирования религиозной жизни своего народа содрогнулся. Смоковница засохла, листья опали, ей нечем прикрыть свою наготу и бесплодие. И совсем скоро она, вероятно, будет за ненужностью срублена под корень. Христос учит простой народ истинному богопочитанию, подлинно богоугодной жизни, пока что не касаясь фарисеев напрямую. Но одной Своей проповедью среди народа Иисус Христос срывает последние листья с фарисейской смоковницы, обнаруживает полную несостоятельность тысяч правил, изданных поколениями «мудрецов», дополняющих Пятикнижие. Но вот книжники, до этого со страхом взиравшие на Христа, видят, как взор Его обращается на второй объект – на храм придуманных законов, на муравейник, кишащий взысканиями, субботними запретами и омовениями – и начинает рушить, нещадно топтать его. И разрушение это происходит очень быстро. Всего несколько ударов, начинающихся со слов «Горе вам, книжники и фарисеи» не оставляют камня на камне от казавшейся величественно неприступной крепости, из окон которой со злой улыбкой надзирали и понукали народом религиозные вожди. Но храм разрушен, а его насельники остались живы. И теперь они желают отомстить Христу, чего бы им это ни стоило, на какие бы низкие компромиссы ни пришлось пойти, не исключая даже сговоров со своими заклятыми врагами.
Но обратимся вновь к служению Христа. Евангелие, читаемое в Великий вторник, передает следующую картину: от первого дерева, проклятого божественным словом, Господь идет к другой смоковнице, уже высохшей, обретаемой не то что без плода, но даже без единого листочка. Спаситель подходит в тот самый момент, когда иудейские вертоградари заносят над ней свои топоры, чтобы срубить её. Под этой смоковницей мы подразумеваем блудницу, женщину, уличенную в прелюбодеянии. Но что же делает Господь, встретив на Своем пути это бесплодное творение, судьба которого, как кажется, уже решена? В евангельской истории, описывающей этот эпизод, как нигде воплотившийся Бог показывает нам Своё милующее всемогущество и власть, так разительно отличающиеся от судов человеческих! Иисус Христос задает краткий вопрос законникам, разбегающимся один за другим, и спасает жизнь блуднице, тем самым как бы облачая её душу – засохшую смоковницу в свежую зеленеющую листву, пускает по её ветвям сок жизни; а словами «Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» вручает ей дар нового плодоношения!. Как можно не заметить здесь чуда воскрешения человека, павшего во власть смертного греха?
Сын Божий не останавливается и на этом. Из чтения Благовестия Великой среды мы узнаем, как Он направляет Свои стопы к следующему древу, имевшему обильные плоды, но, тем не менее, уже посеченному законами тленности этого мира. Господь идет к могиле Своего друга Лазаря, умершего от болезни. И какая же картина представляется нашему взору – взору простых жителей Вифании, селения, в котором некогда жил, а теперь безвременно почил Лазарь? Если бы мы читали это евангельское повествование впервые в жизни, и дошли до строчки, гласящей, что «Иисус, придя, нашел, что он (Лазарь) уже четыре дня во гробе», наш разум предвосхитил бы первые слова Марфы, обращенные к Господу: «Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой». Всё верно, мы ведь знаем из предыдущих мест Евангелия, что Господь исцелял любые телесные, и даже душевные, недуги людей. Но здесь-то Христос приходит с опозданием; Ему остается лишь утешить сестер усопшего, и продолжить Свой путь, творя чудесные дела для тех, кто в них действительно нуждается. Но происходит неожиданное – Христос совершает воскрешение мертвеца! Если мы вновь обратимся к образу смоковницы, то сможем назвать Лазаря Четверодневного срубленным деревом; ветви его брошены в печь, и уже догорают в языках пламени. Ни один человек не смог бы ничем помочь здесь. Но только не всемогущий Бог! На глазах у многолюдной толпы Он буквально из пепла воздвизает смоковницу, которая была посечена несколько дней тому назад. Лазарь был мертв и ожил.
Много и других чудес сотворил Христос. Но мир не принял Его. В конечном счете, народ, когда-то избранный Богом, доверился многоголосому парламенту сонмища и осудил Господа на смерть. Богослужения Великого четверга стремительно переносят нас к созерцанию совершенно иного торжества, показывают триумфальное шествие иудейских вождей. Они наконец-то нашли способ избавиться от рокового соотечественника, поднявшего сокрушительную бурю в их храме. Нашелся доброволец из ближайшего окружения Христа, готовый помочь установлению прежнего «спокойствия и порядка». Иуда Искариот станет тем, кто поможет им сполна отплатить за все «злодеяния» галилеянину Иисусу.
Богослужения всех последующих дней, вплоть до Светлого Воскресения Христова, поведут нас по страшному пути, на котором взору верующих открываются хитросплетения иудейских старейшин, творящих суд над Христом. Евангелия и каноны без всякой двусмысленности раскрывают суть этого суда: иудеи вменяют Господу в вину два преступления, за которые полагается смертная казнь. Их можно расположить в порядке возрастания: как оказалось, самый малый грех Иисуса Христа состоял в том, что пришедший от Бога именовал Себя Богом; второе же преступление, не извинимое ничем, заключалось в том, что Господь попытался выправить кривизну человеческих душ, покореженных религией фарисеев, чуждой какой-либо милости к созданию Божию.Но тогда народ так и не смог понять самого главного, того, о чем по окончании каждого богослужения Страстной седмицы напоминает священник молящимся: «Грядый Господь на вольную страсть нашего ради спасения». Он шел Своим вольным хотением, чтобы спасти погибающее творение.
