1. Словоупотребление.
Завет (греч. diatheke) в LXX переводит евр. berit = союз, договор. В ВЗ встречается 270 раз и обозначает большое количество различных установлений. Это может быть союз между равноправными в юридическом отношении партнерами (Быт 21. 27; 26. 28; 1 Цар 18. 3; 3 Цар 5. 12), договор между царем и подданными (2 Цар 3. 21; 5. 3). Заветом называются отношения, установленные Богом с Ноем (Быт 6. 18), Авраамом (4 Цар 13. 23), Давидом (Иер 33. 21), с Израилем (Исх 6. 4-5). К последнему значению этого слова примыкает и его употребление в НЗ. Здесь слово diatheke встречается только 33 раза, и в половине случаев это прямые и непрямые цитаты из ВЗ. Самостоятельное использование этого слова наблюдается преимущественно в Евр, иногда в Рим, 2 Кор и Гал. Особое место занимает понятие Завет в словах Иисуса Христа, произнесенных за Тайной Вечерей (Мф 26. 28; Мк 14. 24; Лк 22. 20; 1 Кор 11. 25). Два раза оно встречается в Деян (3. 25; 7. 8).
2. Завет и Тайная Вечеря.
Во всех четырех текстах НЗ о Тайной Вечере понятие diatheke занимает центральное место. Оно возникает в словах Иисуса Христа, произнесенных над чашей. При этом добавляется (1 Кор 11. 25; Лк 22. 20) прилагательное kaine (новый), что придает понятию Завета особенный смысл. Сама формулировка «установительных слов» о евхаристической чаше, равно как использование глагола «изливаться» (или «проливаться»), все это ясно указывает на терминологию, связанную с заключением ветхозаветного Синайского Завета (Исх 24. 5-8), то есть на союз, который заключил Яхве с Израилем. Это свидетельствует о том, что Иисус Христос понимал Свою мессианскую задачу, которая нашла себе завершение в Его крестной смерти, с одной стороны, как продолжение Завета Бога с Его народом, но с другой стороны, как исполнение пророчества об эсхатологическом Завете: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили … Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: “познайте Господа”, ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более» (Иер 31. 31-34).
Тот факт, что понятие Завет встречается не так часто, как можно было бы ожидать, имеет свою причину в том, что само содержание этого понятия открывается в значительно более частых высказываниях о Царствии Божием. Это особенно наглядно видно в следующих словах Иисуса Христа: «Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство» (Лк 22. 29). Здесь «завещаваю … Царство» (diatithemai … basileian) точно соответствует формуле «заключаю Завет» (diatithemai diatheken). Так что можно сказать, что новый Завет и Царствие Божие – тесно связанные понятия, восполняющие друг друга.
В ВЗ заключение Завета (через обетование послушания и кропление народа кровью) и последующая совместная трапеза (Исх 24. 8-11) касается одного народа, представляющего собой национальное единство. В НЗ совместная трапеза Господня и заключение Завета предполагают уже не один народ. Новый народ Божий собирается из тех, кто был «некогда не народ, а ныне народ Божий», из «пришельцев и странников» (1 Петр 2. 10-11; ср. Рим 9. 25; Ос 2. 23). Все они стали причастниками искупительной силы жертвы Иисуса Христа, пришедшего «отдать душу свою для искупления многих» (Мф 20. 28; Мк 10. 45). Слова о Новом Завете, произнесенные над чашей Тайной Вечери, свидетельствуют об установлении новой общности между людьми, об их новых отношениях с Богом и об осуществлении эсхатологической спасительной воли Божией. Эти слова – новое пророчество о том, как из смерти Иисуса Христа, из пролития Его крови восстанет новая жизнь Царствия Божия.
Можно проследить некоторые параллели с ветхозаветным Заветом. Как там Завет предполагал благословение и проклятие, так и в Новый Завет предполагает не только новую жизнь, но и наказание за пренебрежение Заветом (1 Кор 11. 27-30). Как Ветхий Завет можно было соблюдать при условии его знания и постоянного о нем напоминания, так и о Новом Завете должно свидетельствовать постоянное его «воспоминание» (avna,mnhsij) до Второго Христова Пришествия (1 Кор 11. 25-26).
3. Завет в посланиях Апостола Павла.
В посланиях Апостола Павла понятие Новый Завет упоминается в «установительных словах» Иисуса Христа на Тайной Вечере (1 Кор 11. 25), а также как противопоставление Ветхому Завету в 2 Кор 3. 6.
А) Откровение правды Божией и Завет с Израилем.
Отвержение Иисуса Христа основной массой иудеев, их враждебность по отношению к Церкви и Евангелию, всё это стало для Апостола Павла «великой печалью» и «непрестанным мучением сердца» (Рим 9. 2). Об «ожесточении» Израиля он может говорить только как о «тайне» Промысла Божия (Рим 11. 25). Тема участи Израиля так занимает мысли Апостола Павла, что его основное сотериологическое сочинение, Послание к Римлянам, излагая откровение спасающей правды Божией в Иисусе Христе (Рим 1-8), переходит к размышлению о непостижимом «ожесточении» Израиля (Рим 9-11) и увенчивается величественной хвалой «бездне богатства и премудрости и ведения Божия» (Рим 11. 33-36). Апостол уверен в том, что непослушание Израиля не в состоянии разорвать союза с Богом. «Неужели Бог отверг народ Свой? Никак» (Рим 11. 1). В силу того, что «дары и призвание Божие непреложны» (Рим 11. 29), придёт время, когда «весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их» (Рим 11. 26-27; ср. Ис 57. 20-21). Апостол Павел остро осознает обоснованную в едином призвании, в едином «благословении Авраамовом» (Гал 3. 14) общность между Израилем и Церковью. Эсхатологический народ Божий отныне включает в себя и Церковь и Израиль, «ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать» (Рим 11. 32). Эта мысль пронизывает все Послание к Римлянам.
Б) Завет с Авраамом и Закон. Аллегория двух заветов.
Мысль о непреложности Завета в Послании к Галатам наглядно выражена в образе неотменяемости звещания (по-гречески то же самое слово, что и завет, diatheke). «Даже человеком утвержденного завещания (diatheke) никто не отменяет и не прибавляет к нему. Но Аврааму даны были обетования и семени его…, которое есть Христос» (Гал 3. 15-16). Благословение, данное Аврааму и его потомкам, понимается как «завет о Христе» (Гал 3. 17). Завет дал Израилю великие преимущества (Рим 9. 4-5). Сам Апостол Павел, будучи христианином, «хвалится» своей принадлежностью народу Завета (Рим 11. 1; 2 Кор 11. 22). И вот по аналогии с неотменяемостью человеческого завещания Завет Божий, который состоял в обетовании Аврааму и вступил в силу с пришествием Христа, не может быть отменен законом, явившимся спустя четыреста тридцать лет (после Авраама) (Гал 3. 17; Рим 5. 20). Под законом Апостол Павел преимущественно, скорее всего, разумеет то узкое, раввинистическое понимание абсолютизированного Закона Божия, которое сводилось к требованию формального исполнения множества предписаний и заповедей. Такой закон был отменен Иисусом Христом: «конец закона — Христос» (Рим 10. 4). Он, в изображении Апостола Павла, был только «детоводителем (paidagogos) ко Христу» (Гал 3. 24). Сам по себе «закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим 7. 12). Но закон относится к Завету, заключенному на Синае, «спустя четыреста тридцать лет» после Завета с Авраамом. Эти два завета изображены в аллегории о двух сыновьях Авраама: Исааке (от свободной Сарры) и Измаиле (от «рабы» Агари). «Который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию. В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, … и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он — матерь всем нам» (Гал 4. 23-26). Синайский завет не может дать спасения. Тот, кто его придерживается (дети «нынешнего Иерусалима»), находится в рабстве, по аналогии с Измаилом. Христиане же (дети «вышнего Иерусалима») – потомство обетования Аврааму и потому свободны, по аналогии с Исааком. Апостол Павел доказывает, что благословенное потомство Авраама, к которому относится «завещание», – верующие в Иисуса Христа, в котором преодолеваются все земные барьеры между людьми. «Все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса. … Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе. Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники» (Гал 3. 26-29).
4. Завет в Послании к Евреям.
Если в рассмотренных новозаветных текстах понятие Завета приведено в связь с Законом, обетованием, народом Божиим, то собственно богословие Завета подробно разработано только в Послании к Евреям, в котором термин diatheke встречается 17 раз. Основная тема этого послания – первосвященство Иисуса Христа. Поэтому и Новый Завет представлен в нем с широким использованием культовой терминологии (очищение, освящение, свершение, жертва, кровь, искупление – часто встречающиеся в Евр понятия). Сформированное идеями о небесных прообразах и их временных земных воплощениях, богословие Евр противопоставляет Новый и Ветхий Заветы. Новый Завет именуется «лучшим» (Евр 7. 22). Иисус Христос стал его «поручителем», «ходатаем», то есть посредником, и искупителем от грехов, связанных с Ветхим Заветом (7. 22; 8. 6; 9. 15; 12. 24). «Он есть ходатай нового завета, дабы вследствие смертиЕго, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное» (9. 15). «Первый завет» имеет некий изъян, «недостаток» (8. 7), он ветхий, «а ветшающее и стареющее близко к уничтожению» (8. 13), что доказывается обетованием через пророка Иеремию Нового Завета (Иер 31. 31-34). В послании в этой связи пророчество Иеремии обильно цитируется (8. 8-12 ; 10. 16-17). Хотя Ветхий Завет «близок к уничтожению», нельзя утверждать, что он уничтожен. Во Христе он преодолен, исполнен, в Нем осуществлен прообраз (typos, в Синод. переводе «образ») и истинная идея (eikon, в Синод. переводе «образ») (10. 1) Завета. Новый Завет «утвержден на лучших обетованиях» (8. 6). Но, как и Ветхий Завет, он связан с кровью (10. 29; 12. 24), скреплен «Кровию завета вечного» (13. 20). Это не кровь жертвенных животных, но Кровь Самого Первосвященника, «Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу» (9. 14). Напоминая Послание к Галатам, Завет во Христе сравнивается с завещанием, а Сам Христос с завещателем. Смерть Христа была необходимой для вступления в силу Его «завещания»: «Ибо, где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя, потому что завещание действительно после умерших: оно не имеет силы, когда завещатель жив» (9. 16-17).
Литература:
Behm J., Art. Diatheke, Theologisches Wörterbuch zum Neuen Testament, begr. v. Kittel G., II, 132-137.
Grässer E., An die Hebräer, Evangelisch-Katholischer Kommentar zum Neuen Testament, XVII/1-3, 1990-1995.
Guhrt, Art. diatheke, Theologisches Begriffslexikon zum Neuen Testament, hg. v. Coenen L., Bd. 1, 1979, 157-161.
Hempel J., Goppelt L. Art. Bund, Die Religion in Geschichte und Gegenwart, hg. v. Galling K., I, 19573, 1512ff.
Jeremias J., Die Abendmahlsworte Jesu, 19593, 162.186ff.
Michel O., Der Brief an die Hebräer, Kritisch-exegetischer Kommentar über das Neue Testament, begr. v. Meyer H.A.W., XIII, 1957.
