Нет сомнения, что учение об обожении человека является частью Божественного Откровения и имеет твердую основу во многих местах Священного Писания(см.: Пс 81:6; Ин 6:56; Ин 10:34; 2Петр 1:4; 1Ин 3:2; Рим 8:29; 1Кор 15:49; 1Кор 3:16; 1Кор 15:28; 2Кор 3:18; Гал 3:26; Еф.1:10; Кол 3:10). Тем не менее, очевидным является и тот факт, что эта вероучительная истина, впрочем, как и другие христианские догматы (догмат о Святой Троице, догмат о Лице Господа Иисуса Христа, догмат о Богородице и Приснодеве Марии и др. – Б.А.), содержится в текстах Священного Писания лишь прикровенно, как бы в зачаточном состоянии. Естественно возникает вопрос: как же понять эту антиномию? С одной стороны, Церковь всегда утверждала, что во Христе нам дана вся полнота Откровения (см.: Ин 15:15), с другой, мы видим, что все основополагающие догматы только обозначены, но в полноте не раскрыты в Священном Писании. Ответ на этот важный, а для многих даже принципиальный вопрос мы находим  у св. Отцов. Например, у свт. Иринея Лионского мы встречаем такие слова: «Лишь злоба еретиков заставляет нас говорить о том, о чем приличнее было бы молчать» ¹. Другими словами, все ключевые положения христианства, которые позже приобрели статус догматов, всегда являлись предметом живой веры Церкви, однако постигались они опытно, Духом Святым, Который открывает истину, как пишет преп. Исаак Сирин, «по силе жития человека». То есть, Бог познается не на пути теоретических рассуждений, основанных на каких-то интеллектуальных выкладках, а при личной встрече, которая возможна, по словам Христа Спасителя, только для чистых сердцем (см.: Мф 5:8). Сами же догматы – это только те границы, которые устанавливает Церковь для человеческого разума, чтобы он не выходил за дозволенные приделы, дабы не уклониться от правильного богопочитания. При этом эти догматические определения ни в коем случае не исчерпывают той реальности, которая за ними стоит. Исходя из этого становится понятным, почему учение об обожении человека, в общих чертах данное в Священном Писании, полное (насколько полно его вообще можно изложить средствами человеческого языка, ведь как любое Таинство обожение до конца не выразимо. – Б. А.) раскрытие получает все-таки в творениях святых Отцов, которые постепенно, исходя из конкретных исторических реалий, раскрывали это учение, облекая богооткровенную истину в словесную плоть. Следует также отметить, что в данной главе автор намеренно не рассматривает взгляды на обожение тех святых Отцов и церковных писателей, точка зрения которых по данному вопросу не совпадает с православным пониманием обожения человека, реципированным всей полнотой Церкви. Мы считаем, что такой обзор выходит за рамки настоящей магистерской диссертации и является предметом отдельного исследования.

Обожение в трудах святых Отцов доникейского периода

Святитель Игнатий Антиохийский

Начатки святоотеческого учения об обожении можно обнаружить уже в трудах мужей апостольских. Характерной чертой литературного наследия непосредственных приемников св. Апостолов является то, что обычно они не вдаются в умозрение, а стремятся к тому, чтобы говорить о спасении в контексте достижения человеком бессмертия и нетления. Одним из первых отцов Церкви, у кого мы находим рассуждения на эту тему был свт. Игнатий Антиохийский (37 – 107 гг.). Для него обожение не есть чисто нравственное уподобление Христу, но мистика непосредственного единения с Ним. Залог этого мистического богообщения состоит в том, что христианин призван стать храмом Господа Иисуса Христа. Как видим, св. Игнатий в этом вопросе непосредственно следует за апостолом Павлом (см.:1Кор. 3,16). В послании Ефесянам он пишет: «Будем все делать так, как бы Он Сам был в нас, чтоб мы были Его храмами, а Он был в нас Богом нашим» ². Так истинные христиане, по мнению св. Игнатия, становятся богоносцами. Достигнуть же этого, по словам святителя, возможно стяжанием Святого Духа, живя по евангельским заповедям «чтобы было единение плотское и духовное» ³. Спасение наше свт. Игнатий Антиохийский понимает как разрушение смерти, дарование нетления и бессмертия. «Евангелие, – пишет он, – совершение нетления» ⁴. Во Христе Спасителе, через Его смерть, воссияла наша жизнь. Он воскрес, воскреснем и мы, верующие в Него, «ибо без Него мы не имеем истинной жизни» ⁵. Это нетление и возможность воскресения к жизни вечной сообщает верующим таинство Евхаристии, которое есть «врачевство бессмертия, не только предохраняющее от смерти, но и дарующее вечную жизнь во Иисусе Христе» ⁶. Такую силу Евхаристия имеет потому, что она есть плоть Господа Иисуса Христа, которую Он принес в жертву за наши грехи. Таким образом, по мысли св. Игнатия, основой нашего спасения являются пришествие на землю, страдания и Воскресение Иисуса Христа, а средством к его достижению – Евхаристия, целью же – воскресение и жизнь нетленная. Сотериология свт. Игнатия Антиохийского оказала значительное влияние на свт. Иринея Лионского (130-200 гг.), а через него и на последующих святых Отцов и, в первую очередь, на свт. Афанасия Александрийского (296-373 гг.). По мнению одного из современных русских патрологов, учение антиохийского святителя способствовало точнейшему выражению взгляда на спасение как преобразование человеческой природы ⁷.

Святитель Ириней Лионский

«Среди писателей своей эпохи, – пишет известный русский богослов и патролог архимандрит Киприан (Керн), – влияние св. Иринея особенно велико, так как он делает значительные шаги вперед по сравнению с до него бывшими апологетами. В учении об обожении человека он является непосредственным предвозвестником Афанасия Великого» ⁸. Важнейшим и можно сказать отправным пунктом сотериологии свт. Иринея Лионского является догмат о Воплощении Бога Слова, а ее конечной точкой учение об обожении человека. Свою сотериологическую позицию лионский святитель изложил в категориях теории рекапитуляции (от лат. recapitulatio – возглавление, восстановление чего-либо в первоначальном виде или состоянии), согласно которой Спаситель всей Своей жизнью: рождением, страданиями, смертью и Воскресением, – как бы обратил вспять грехопадение Адама. Начинает св. Ириней с антропологии. По его мнению, хотя в раю первые люди и находились в теснейшем общении с Богом, однако, то совершенство, к которому они были призваны, не могло быть дано им сразу во всей полноте в момент их сотворения. Только при условии свободного и долговременного пребывания в Духе Божьем «человек постепенно преуспевает и восходит к совершенству» ⁹, делаясь способным в полной мере реализовать божественную идею своего предназначения, состоящую в совершенном обожении человеческого естества. Святитель последовательно и настойчиво проводит мысль о том, что восхождение человека к богоподобному достоинству должно было стать результатом его свободного выбора. Но первые люди не лучшим образом воспользовались своей свободой. Поддавшись дьявольскому обольщению, они отпали от Бога, разорвав с Ним животворящую связь. Однако, несмотря на то, что после грехопадения человек потерял способность уподобления своему Создателю, это не могло помешать осуществлению предвечного Божьего замысла о человеке. Ведь икономия нашего спасения, по учению св. Иринея, зиждется на неизреченной любви Бога и Его милосердии к сотворенному Им человеку. Эта любовь и милосердие выразились в Боговоплощении. Усвоив природу человека и обожив ее, Христос, как второй Адам, восстановил для нас возможность возрастать в богоподобии. «Восстанавливая человека в Себе Самом, – пишет св. Ириней, – Он, Невидимый, сделался видимым, Необъемлемый сделался объемлемым, Чуждый страдания – страждущим, и Слово стало человеком, все восстановляя в Себе» ¹⁰. Лионский святитель указывает на неразрывную связь между уподоблением Бога человеку в Воплощении Христа и уподоблением человека Богу. «Слово Божие обитало в человеке, – говорит он, – чтобы приучить человека принимать Бога, и Бога – обитать в человеке» ¹¹. Безусловно, наиболее значимым вкладом свт. Иринея Лионского в раскрытие догмата о Боговоплощении является то, что он первым из отцов Церкви  развернуто и со всей ясностью высказал мысль о непосредственной связи Боговоплощения с обожением человека. В своей апологии св. Ириней написал знаменитые слова: «Слово Божие сделалось человеком, и Сын Божий – Сыном Человеческим, чтобы человек …. сделался сыном Божьим» ¹², которые, как абсолютно верно отмечает митр. Иларион (Алфеев), стали краеугольным камнем учения об обожении последующих отцов Церкви ¹³.