Мистическая путаница
В современном массовом восприятии мир делится на две большие сферы — «мир обыденного», где люди имеют дело с обычными вещами, доступными рациональному осмыслению, мир, которым занимается «официальная наука», и, с другой стороны, «мир таинственного» или «непознанного», где йоги летают, филиппинские хирурги режут без ножа, инопланетные пришельцы захаживают на балкон, а иконы (увы, воспринимаемые именно в этом ряду) плачут. Телевидение — которое, к сожалению, во многом формирует взгляды людей на мир — помогает поддерживать такое представление, когда показывает какую-нибудь «потомственную белую колдунью госпожу Анну», обложившуюся иконами и свечками, а затем переходит к сюжету об африканских колдунах, межконтинентально исцеляющих москвичку в ее квартире. Далее мы увидим «православного мага и ясновидящего» Александра Агапита, который падает на колени, бормочет что-то с упоминанием Богородицы, и совершает какие-то движения, напоминающие Крестное Знамение — хотя, на церковный взгляд, какое-то странноватое. После него выступит некая шаманка с ритуальным ножом, которая заверяет, что она — раба Божия и берет на себя болезни. Еще одна дама-экстрасенс расскажет, что она находится на прямой связи с Архангелом Гавриилом. Для человека, который не знает о Православии практически ничего — а у нас как рядовые телезрители, так и многие академики ничего не знают — Православие и оккультизм сливаются с какую-то неразличимую муть, загадочно-привлекательную для одних и отталкивающую для других.
Такое восприятие порождает ряд недоразумений. Яростная критика «религии» и распространения «религиозного мировоззрения», которую время от времени высказывают некоторые представители академических кругов, относится, во многом, к этому «миру непознанного» из вечерних телепередач и популярных изданий. Мне доводилось читать протесты против «клерикализации», каковая клерикализация — по мнению протестующих — проявлялась в присутствии на телевидении… колдунов и магов. С другой стороны, множество «рядовых телезрителей» искренне полагающих себя православными христианами, с легкостью обращаются к языческим и оккультным практикам, совершенно не думая при этом, что совершают нечто неправильное.
Эти недоразумения следует разъяснить; с одной стороны, мы никак не можем принять упреки атеистов — часто обращенные просто не по адресу, с другой — должны предостеречь людей, которые полагают какие-то формы оккультизма совместимыми с Православной верой.
Притяжение тайны
Мы вполне разделяем опасения, которые высказывают ученые — суеверия действительно распространяются, как эпидемия. Недавно, во время олимпиады в Пекине, как сообщала «Комсомольская правда», наши спортсмены, опасаясь козней китайских экстрасенсов, прибегли к таким «проверенным, надежным средствам», как «щепотка соли, рыбья чешуя, православный крестик» и тому подобные амулеты.
Практически в каждой рекламной газете легко найти целые полосы, посвященные оккультным услугам, передачи, фактически рекламирующие «народных целителей» идут в самое удобное время, несомненно, что речь идет о процветающей индустрии; люди охотно обращаются к «миру непознанного», и относятся к нему, суда по готовности выкладывать свои кровные, вполне серьезно.
Почему? Что привлекает людей, поголовно грамотных, охотно пользующихся достижениями науки и технологии, в темном и мутном мире «потомственных колдуний», талисманов и оберегов?
Этому есть разные причины. Можно сказать, что люди думают приобрести такими путями какие-то практические выгоды. И это тоже — но я бы не поставил это на первое место. Оккультные телепередачи популярнее, чем передачи про что-то явно полезное — скажем, медицину или домашнее хозяйство. Они затрагивают в людях какие-то особые струны.
Человек жаждет чуда и тайны; он чувствует, что без них его жизнь неполна. Мир действительно не сводится к тому, что можно взвесить и измерить; в нем есть ужасающие бездны и недосягаемые высоты. Как слепые, мы живем среди сил и реальностей, о которых едва догадываемся, хотя, в то же время, чувствуем, что лишены чего-то важного. В человеке есть духовное измерение и жажда общения с духовным миром; она может быть глубоко подавлена, но она есть. Английский поэт Томас Эллиот сравнивал человека в мироздании с кошкой в библиотеке — он окружен знанием, которое не в состоянии постичь, до него доносятся отрывки разговоров, которые он не в состоянии понять. Впрочем, кошку вряд ли беспокоит неумение читать; а вот в человек томится этой тайной, мysterium tremendum et fascinans, тайной завораживающей и повергающей в трепет, тайной, с одной стороны, невыразимо притягательной, с другой — недоступной.
Это тяготение к духовному миру невозможно искоренить из человеческой природы, даже уникальный советский эксперимент, долгие десятилетия атеистической диктатуры, не смог породить Человека Безрелигиозного. Интерес к духовному миру вновь проявился как только государственное принуждение отступило. Поиск духовной реальности выражает самое подлинное, что в нас есть; мы предназначены для чего-то гораздо большего, чем нам может дать известный нам мир. Само это влечение говорит о том, что мы можем обрести что-то невыразимо прекрасное и таинственное.
Надо однако отметить, что оккультизм и вера ведут этот поиск в совсем разных направлениях. Я бы сравнил это с другим сильным влечением — с полом. Само по себе оно является важной частью нашей природы, и вложено в нас Создателем. Оно может привести человека к любви, браку, глубоким, гармоничным и счастливым отношениям — для чего оно, собственно, и создано. Однако оно же может породить болезненную зависимость, извращения или даже преступления. Половое влечение имеет свою цель — брак; своя цель есть и у влечения к духовному. Опасность в том, что этой цели можно и не достичь. Иногда людям кажется, что влечение к духовной жизни настолько возвышенно и прекрасно само по себе, что оно не может привести ни к чему плохому. Это ошибка; иногда человек в своем духовном поиске может столкнуться с явлениями, которые напоминают подлинную цель этого влечения не больше, чем порнография — счастливый брак.
В чем же главное различие между магией и верой? Некоторые атеистически настроенные ученые-естественники этого различия не видят; однако ученые этнографы уже довольно давно эту разницу описали. Британский ученый Джеймс Джордж Фрэзер в своем знаменитом труде «Золотая ветвь» (1923) указывает на противоположность магии и религии:
«Магия часто имеет дело с духами, то есть с личными агентами, что роднит ее с религией. Но магия обращается с ними точно так же, как она обращается с неодушевленными силами, то есть, вместо того чтобы, подобно религии, умилостивлять и умиротворять их, она их принуждает и заставляет. Магия исходит из предположения, что все личные существа, будь они людьми или богами, в конечном итоге подчинены безличным силам, которые контролируют все, но из которых тем не менее может извлечь выгоду тот, кто знает, как ими манипулировать с помощью обрядов и колдовских чар…. Радикальной противоположностью магии и религии объясняется та непреклонная враждебность, с которой священнослужители на всем протяжении истории относились к колдунам. Священника не могла не возмущать высокомерная самонадеянность колдуна, его надменность в отношении к высшим силам, бесстыдное притязание на обладание равной с ними властью. Жрецу какого-либо бога с его благоговейным ощущением божественного величия и смиренным преклонением перед ним такие притязания должны были казаться неблагочестивой, богохульной узурпацией прерогатив, принадлежащих одному Богу.»
В самом деле, речь идет противоположных подходах к духовной реальности, подходах, которые могут проявляться и в человеческих отношениях — манипуляции или доверии. Можно пытаться (иногда довольно успешно) манипулировать людьми, используя «магические» (их иногда так и называют) психологические техники, а можно — строить с ними отношения, основанные на взаимном уважении и доверии. Обращаясь к той запредельной, вечной тайне, которую ищет человеческое сердце, маг пытается ее заставить, верующий пытается с ней поговорить. Если Вы попробуете манипулировать людьми, Вы останетесь в одиночестве. Если Вы попробуете манипулировать сверхъестественным, возможно, некие духи согласятся исполнять Вашу волю — какое-то время — но это обернется потерей еще более ужасной.
Показательный пример магического отношения к жизни являет так называемый приворот — который обещают практически в любом объявлении об оккультных услугах. Маги претендуют на то, что могут заставить другого человека полюбить Вас — или разлюбить Вашего счастливого соперника (или соперницу). Но можно ли отношения, которые (как предполагается) являются результатом манипуляции над волей человека, назвать любовью? Возможна ли любовь, которая не признает за другим свободы? И будет ли такая любовь — к которой человека можно принудить (как верят покупатели оккультных услуг) действительно отвечать потребности человека любить и быть любимым? Есть огромная разница между желанием «заполучить» этого человека и желанием установить с этим человеком близкие, доверительные личные отношения. С приворотом — а равно любым принуждением — такие отношения несовместимы. Так и попытки манипулировать сверхъестественным несовместимы с верой и любовью. Магическими заклинаниями и ритуалами человек вовсе не приближает себя к той тайне, по которой тоскует его сердце; он отрезает себя от нее. Он пытается давить и манипулировать там, где можно только любить и доверять.
Молится ли колдун Богу?
Маг (колдун, ведьма) претендует на то, что может манипулировать сверхъестественными силами или существами, подчинять их себе, использовать их в своих интересах или в интересах клиента. Он уверяет, что может — за Ваши деньги — обеспечить Вам нужный результат. Верующий понимает, что Богом манипулировать нельзя, и использовать его в своих интересах — тоже. Его можно просить, но ответ тут не в руках того, кто просит, а Бога. Бога нельзя заставить, нельзя подкупить, можно только попросить.
Поэтому маг, предполагающий, что результат в его руках, может этим результатом торговать; для верующего это бессмысленно. Результат находится в руках Бога, невозможно торговать тем, что не находится в твоей власти. Церковь не может торговать раем или Божиим покровительством в земной жизни, а священник не может обещать «гарантированный результат» молебна — это не в руках священника, не в руках Церкви, это в руках Бога. Человек может выразить свою веру в Бога, благоговение перед Ним, смиренную надежду на Его защиту и покровительство, сделав пожертвование на храм — в том числе, в форме приобретения свечи или внесения какой-то суммы денег за молебен — но это не гарантирует результата. У Бога нет кнопки, на которую священник может нажать, чтобы получить нужный результат. Священник — как и мирянин — может только просить Его.
Бог говорит, что даже самые богатые пожертвования и пышные ритуалы Он может отвергнуть, если человек не хочет жить в подлинной вере и послушании заповедям. Бога не подкупишь:
К чему Мне множество жертв ваших? — говорит Господь, — Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу. Когда вы приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие — и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю (Ис 1:11-18).
Весь процветающий оккультный бизнес стоит, напротив, на притязаниях магов, что они могут контролировать сверхъестественное.
Человеческая уязвимость
Жажда чуда и тайны — одна их причин интереса к магии; есть и другая, более прозаическая. Мы рассмотрим ее сначала на примере культуры, глубоко пронизанной магическими обрядами. Знаменитый антрополог Бронислав Малиновский, исследуя представления о мире жителей Тробрианских островов, обратил внимание на то, что эти люди, известные своей приверженностью магии, в то же время, способны действовать вполне рационально. Они строят лодки, руководствуясь несложными, но вполне «инженерными» расчетами; вполне рассудительно подходят к сельскохозяйственным работам, накапливают знания об окружающем мире и вполне в состоянии разумно действовать в соответствии с тем, что им известно. Им в голову не придет пытаться заменить трезвый расчет при постройке лодки или при проведении сельхозработ магией; тем не менее, ни одно важное событие — ни постройка лодки, ни сев, ни жатва — не обходятся без соответствующих магических ритуалов. Почему?
Потому что человеческая жизнь уязвима; Вы можете построить превосходную лодку, а буря ее утопит; Вы можете заботиться о посевах, а их погубит болезнь или вредители. Магия — это попытка обезопасить себя там, где обычные, «рациональные» методы бессильны. Можно ли сказать, что житель современного мегаполиса незнаком с этим чувством уязвимости? Это уязвимость принимает другие формы — человек может потерять работу, или впасть в нищету, или стать жертвой преступников, или заболеть раком — но она никуда не исчезает. Магия, попытки установить связь с оккультными силами, чтобы застраховаться от опасностей и приобрести новые возможности — реакция вполне понятная и для жителя Тробрианских островов, и для офисного клерка.
Возможна ли другая реакция на эту фундаментальную человеческую уязвимость? Можно восхвалять могущество науки; действительно, мы защищены от капризов погоды, у нас есть пропитание, медицина, множество несомненных благ, принесенных нам развитием цивилизации — с ее наукой и технологией. У культа науки есть свои вдохновенные певцы, говорящие о могуществе человека, вооруженного знаниями и техникой. Однако наша уязвимость от этого не исчезает — мы живем дольше, и едим не в пример сытнее, чем наши предки в XV веке, и это, конечно, хорошо — но боль и горе все равно может в любой момент постучаться в нашу дверь, старость приходит незаметно, но верно, а смерть явится просто неизбежно. Магия предлагает свой ответ на эту уязвимость — иллюзию могущества. Но очень скоро это воображаемое могущество начинает очень сильно разрушать способность человека чего-то добиваться в реальной жизни.
Показательна в этом отношении популярная в определенных кругах книга американского автора С. Джейсона Блэка «Вуду в мегаполисе». На оккультный сайтах ее рекламируют как пример «успешного проникновения в мир магии вуду». В своей книге автор описывает, как при помощи ритуалов Вуду он мстит обидчикам и приобретает не особенно большие суммы денег. Однако интересны декорации, в которых развиваются эти успешные опыты по заклинанию духов. Кто такой автор и как он, будучи белым американцем, познакомился с чисто этим негритянским культом? Как выясняется, он снимает комнату в очень неблагополучном районе, населенном цветными бедняками, где его обворовывают, а полиция даже не хочет связываться; он не задерживается подолгу на одном рабочем месте, и везде конфликтует с начальством и сослуживцами (отсюда и многочисленные обидчики, которым этот вудуист оккультно мстит). В мире оккультного он, может быть, велик и славен и духи у него на побегушках — но в мире материального он просто озлобленный неудачник. Он мог бы овладеть профессией, научиться строить отношения с ближними так, чтобы иметь работу и небольшой, но честный заработок — но вместо этого он, например, варит живьем крысу, чтобы оккультно заставить свою тетю прислать ему две тысячи долларов (немного меньше средней месячной зарплаты в США).
Магия Вуду, как она описана в этой, рекламирующей ее книге, выглядит как увлечение озлобленного неудачника, которое делает его еще более озлобленным и еще более неудачником. Мне могут возразить — есть же и «хорошая» магия, не связанная с варкой крыс. И в самом деле, вареные крысы — это на любителя, большинство продавцов оккультного имеют вид самый благостный; но посмотрим, что именно они продают. Вот, например, «посвященный мастер Маргарита», которая «владеет тайнами старинных обрядов и ритуалов» предлагает «вернуть любимого человека», провести «жесткий отворот соперницы», обеспечить «удачу в делах», наказать обидчиков и завистников и тому подобное — довольно типичный набор, который Вы обнаружите в любом объявлении такого рода. Понимает человек это или нет, но принимая подобные услуги, он делает определенный мировоззренческий выбор.
Следуя суевериям, подгадывая под особое число или расставляя в квартире обереги, люди отказываются (в той или иной степени) от ответственности за свою жизнь и перекладывают ее на что-то пустое и вымышленное. То, как сложится брак, зависит уже не от того, как оба супруга будут себя вести, а от того, в правильный ли день вы его заключили. Успех в делах — не от личного трудолюбия, настойчивости и умения ладить с людьми, а от того, правильный ли амулет человек повесил на стену.
Вы можете упорно учиться и работать, чтобы обеспечить себе — богатство вряд ли, а вот достаток — вполне возможно; Вы можете строить отношения с близкими людьми, что гораздо труднее, и учиться любви, смирению и прощению. Все это требует больших усилий и иногда не приносит желаемых результатов. Но тут Вам предлагают получить все это сразу и готовым. Для кого-то это соблазнительно; и тут возникает очевидная аналогия с казино.
Человек, уставший от неудач, надеется на то, что ему повезет — и ставит свои деньги на рулетку. Он проигрывает, потом чуть-чуть выигрывает (этот бизнес так устроен, чтобы человек не срывался с поводка), потом снова и снова бежит к игровым автоматам, веря, что теперь-то ему повезет, теперь выпадет нужный номер, его затягивает, он разоряется, влезает в долги… Так и с оккультными услугами — почему не сработало в этот раз? Ну, наверное у Вас сильно загрязнена аура, нужны еще сеансы; если не сеансы, то нужно пройти курсы по улучшению энергетики; если и это пока не помогает, надо посетить такого-то знаменитого (или наоборот, тайного) мага, ученика тибетских лам/бурятских шаманов/африканских колдунов. Так активность человека, необходимая для учебы, труда, построения отношений с ближними, поглощается погоней за морковкой, которая всегда висит у человека перед носом, но которую он никогда не схватит. Так иллюзия могущества — или иллюзия хотя бы того, что у нас есть «магический» способ разобраться с нашими проблемами — только делает человека еще более одиноким, несчастным и уязвимым.
Хлеб вместо камня
Итак, интерес к оккультизму связан с двумя важными чертами нашей человеческой природы — во первых, мы существа наделенные глубокой тягой к духовному миру; во-вторых — мы существа глубоко уязвимые, уязвимые и физически, и эмоционально. Как говорит Калигула в пьесе Альбера Камю, «люди умирают, и они несчастны». И слово Божие открывает нам, почему. Дело обстоит, с одной стороны, хуже, с другой — гораздо, гораздо лучше, чем мы думали.
У всех человеческих несчастий, всей боли и горя, все зла мира, от распадающихся браков до мировых войн, есть одни корень — грех. Люди пребывают в состоянии в упорного и ожесточенного мятежа против своего Создателя. Как говорит Бог через пророка Иезекеииля, Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды (Иер 2:13). Наша беда гораздо глубже, чем болезнь, или бедность, или обиды, или даже одиночество — наша беда в том, что мы отвернулись от Единственного источника мира, любви и радости, и эта беда может стать вечной, если мы не вернемся к Богу.
Евангелие говорит нам о том, что мы можем вернуться к Источнику Воды Живой. Великая Тайна, по которой томится наше сердце, обладает личностной природой. К ней можно обратиться на «Ты». Ее можно полюбить; ей можно довериться; ей можно повиноваться, как Отцу, доверять, как Другу, служить, как Государю. Евангелие говорит, что высшая, предельная реальность, источник и податель всякого существования, преисполнена любви; более того, она и есть любовь. А еще Евангелие говорит (и это очень важно) что эта реальность — которую мы и называем «Бог», часто не задумываясь о том, что значит это слово — вошла в наш мир в лице Человека, во всем подобного нам, кроме греха, Господа нашего Иисуса Христа.
Мы можем вернуться — нас зовут, дверь открыта, нас ожидает прощение и новая жизнь. «Приходящего ко мне не изгоню вон» — говорит Христос; тот, кто доверится Ему и последует за ним, обретет вечную жизнь, ту вечную радость, отблески который мы видим иногда, в самые светлые моменты нашей жизни.
Путь может быть нелегким; мы можем столкнуться с болью — как и другие люди. Но мы больше не блуждаем бесцельно и не мучаемся впустую; мы идем домой, туда, где Бог отрет всякую слезу а всякая скорбь обернется вечным утешением. За всей пугающей непонятностью жизни стоит Его промысел; и если мы предадимся Ему в покаянии и вере, этот промысел будет для нас спасительным, ведущим за пределы земной жизни к жизни вечной и блаженной. Мы принадлежим Богу; там, где мы бессильны, Он всемогущ, там, где мы терзаемся неопределенностью, Он провидит всю нашу жизнь — и всю вечность — полностью, из конца в конец, там, где мы блуждаем и спотыкаемся, Он неуклонно ведет нас к вечной радости.
Многое в нашей жизни будет происходить не так, как мы хотим, и нам следует принять это с терпением и доверием; однако многое находится в наших руках и является областью нашей ответственности. Мы призваны принять то, что мы не можем изменить, изменить то, что можем, и научиться отличать одно от другого.
Церковь есть присутствие воплотившегося, распятого и воскресшего Христа среди тех, кто верует в Него; за каждой Литургией христиане делаются участниками Его Тайной вечери, последней трапезы с учениками. Вера не есть теоретическое согласие с существованием Бога — это определенное отношение к Богу; и лучше всего оно выражается словами литургической молитвы — «Сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим». Христианин предает себя Богу; и вопрос, который разделяет христиан и разнообразных «магов» это вопрос о том, в чьих руках находится наша участь. Христианин верит в Божий промысел и человеческую ответственность. Оккультист исходит из того, что его жизнь — как и жизнь других людей — контролируется какими-то другими силами, тоже сверхъестественными и надчеловеческими, но не Богом. Из этого различия в мировоззрения вытекают два совершенно разных типа поведения: оккультист пытается как-то управлять этими силами, варить крыс, чертить пентаграммы, читать заклинания — христианин взывает к Богу: А я на Тебя, Господи, уповаю; я говорю: Ты — мой Бог (Пс 30:15). Оккультизм, таким образом, есть отказ от упования на Бога. Возможно, он совместим с теоретическим согласием, что Бог есть, но никак не с живым молитвенным общением с Богом.
Прийти ко Христу — значит оставить оккультные увлечения в прошлом; как говорится в книге Деяний Апостольских, а из занимавшихся чародейством довольно многие, собрав книги свои, сожгли перед всеми, и сложили цены их, и оказалось их на пятьдесят тысяч [драхм] (Деян 19:19). Как говорится в одной прекрасной детской книге :
— Наверно, надо начертить на земле круг и написать в нем всякие таинственные слова непонятными буквами, и встать в него, и произносить разные заклинания?
— Нет, — сказал Юстас, поразмыслив. — Я тоже примерно так думал, только эти круги и заклинания все-таки чушь собачья. По-моему, они Ему не понравятся. Как будто мы Его хотим заставить что-то сделать. А мы Его можем только просить. (К.С. Льюис “Серебрянное Кресло”).
