Тень матери
Маму патриарха Павла звали Анна.
После смерти мужа она вышла замуж ещё раз, а мальчиков Гойко и Душана воспитывала тётя Сенка, что по–сербски значит «тень».
Годы проходили, и мальчик Гойко, ставший уже монахом Павлом, думал, что тётя Сенка и есть его мама.
– Тень матери, – громко сказал он однажды. – Нет… Точнее, Тень Божьей Матери.
Каждая мать – тень Божьей Матери.
Тётин Закон Божий
Когда у маленького Гойко Стойчевича умер отец, а мать вышла замуж второй раз, осталась у него только тётя. Она его воспитывала и заботилась о нём.
Однажды заметила тётя, что мальчик уединился и задумался, и спросила, что его беспокоит.
– У кого-то есть мама, у кого-то есть папа, у кого-то – и папа, и мама, а у меня нет ни папы, ни мамы.
– У тебя есть Господь Бог, – сказала тётя.
– А у тебя есть Бог?
– У каждого есть Бог настолько, насколько он ему нужен. И если у тебя кого-то нет, – Бог вместо него… Для кого-то Бог – отец, для кого-то – муж, для кого-то – брат… Он никогда не умрёт и никогда тебя не оставит. Все стареют, а Бог не стареет… Он присматривает за тобой и бережёт тебя…
Однажды в саду погнались за маленьким Гойко большие собаки… Он вспомнил, что ему сейчас только Бог может помочь, потому что никого больше поблизости не было. И в тот же миг одна яблоня опустила свою ветку, или это сам Гойко вдруг так вырос, что смог дотянуться до ветки, а с этой ветки забраться ещё выше. Собаки постояли да убежали… Тут и тётя пришла. Потому что Бог всегда показывает дорогу хорошим людям…
– Вот видишь, милый мой Гоичка! И когда тёти поблизости нет, – Боженька рядом!
Змея
Маленький Гойко как–то раз увидел в траве змею. Среди добрых цветов извивались её недобрые узоры. Замахнулся он прутиком, а потом передумал и дал змее уползти в кусты.
«И тебя ведь тоже Бог создал», – подумал он. (Так однажды сказала тётя мышке, когда прогнала её из сундука с мукой).
С тех пор прошло много лет.
Однажды прибежали к владыке Павлу перепуганные люди сказать о том, что пастуха из косовского села Джурджева ужалила змея, и позвали его помолиться за него.
Владыка поспешил на помощь. Он посмотрел рану: рука посинела и вспухла, лицо отекло, а сам больной лежал весь в жару.
Владыка перекрестился и прошептал:
– Если это была та змея, которую я однажды отпустил, Господи, пусть и болезнь сейчас отпустит этого человека.
И дал больному выпить воды. (Нет на свете воды лучше, чем вода из Косово).
Болезнь отступила. Больной улыбнулся и перекрестился.
Жар спал.
Солдат Гойко
Когда Гойко служил в Заечаре[1], разразилась в том краю страшная болезнь.
Горожанам об этом нельзя было знать – военная тайна.
В больницу попросили прислать солдата, который бы помогал врачам, но предупредили, что он тоже может заразиться и серьёзно заболеть.
Начальство отправило Гойко:
– Этот всё время Богу молится, пусть он и помогает, – сказал командир.
– Он такой, что его и болезнь не возьмёт, – добавил заместитель командира.
Ночью, чтобы никто не видел, из больницы выносили мёртвых и хоронили их в лесу.
Гойко ухаживал за больными, кормил их и окружал заботой.
Неграмотных учил молиться и креститься: – Сначала руки вымой, потом перекрестись. Креститься надо чистыми руками и с чистым сердцем.
Его спрашивали, боится ли он болезни.
– Боюсь, но и Бога тоже боюсь: не поступить бы несправедливо с больными, и страдальцами, и их близкими… Поэтому я каждое утро молюсь – сначала за них, а потом уже за себя: болеют–то они, а не я.
Когда эпидемия прошла, и Гойко вернулся в воинскую часть, его командир доложил высшему командованию:
«Спасла нас молитва солдата Стойчевича. Видно исправно молился».
Вуйанский крест
Ласковое солнце освещало купол монастыря Вуйан и голову Гойка Стойчевича.
Он выздоравливал после тяжёлой болезни, а солнце его лечило и нежно согревало.
Чтобы подольше остаться под солнышком и его тёплым взглядом, взял Гойко полено и ножик и стал дерево обтёсывать.
Думал он, что бы ему выстрогать? Из дерева что ни сделаешь – всё хорошо: и тросточка, и свирель, и игрушка. Но лучше всего сделать что–нибудь и красивое, и полезное.
Раньше он никогда ничего такого не делал, да и нож этот – не для строгания, а для того, чтобы резать хлеб, лук, яблоки…
«Пусть получится то, что Бог даст… Ведь всё то, из чего мы можем что–то сделать, – сотворил Господь».
Так размышлял Гойко, озаренный солнечными лучиками.
Нож резал по дереву, дерево менялось. За щепками уже приползли муравьи.
Получился крест.
«И человек подобен кресту», – подумал Гойко, потому что сначала ему казалось, что он строгает деревянного человечка.
Гойко закончил работу, украсил крест резьбой.
«Крест – совершенен: сверху и снизу, справа и слева – он до всего касается, ко всему тянется, всё охватывает – целый мир; ни у кого в долгу не остаётся… Словно кто–то хотел, чтобы я именно крест сделал, – подумал он и перекрестился. – А может теперь этот крест меня украсит резьбой да узорами…
«Любой крест красив, но этот – очень красив!» – обрадовался игумен. «Золотые у тебя руки, сынок. Дай Бог, чтобы ты ещё делал кресты! Ещё много крестов, для каждого монастыря, для каждого серба…».
Молитва водяной мельницы
Молодой Гойко учился молитве и церковному пению у водяной мельницы. Колесо гудит, вода шумит, мука сыпется, а он поёт. Смешиваются разные песни – та которая делает хлеб и та, которая является «закваской» души. Поёт Гойко, поёт водяная мельница. Эта мельница претворяется в храм, а мальчик – в священника.
– Огонь и град, снег и туман, ветер сильный, который совершает слово Его; горы и все холмы, дерева плодоносные и все кедры, звери и всякий скот, пресмыкающиеся и птицы крылатые, цари земные и все народы, князья и все судьи земные, юноши и девицы, старцы и отроки да хвалят имя Господа, ибо имя Его единого превознесенно, слава Его на земле и на небесах…
А мука сама сыпется.
«Так и милость Божия, и любовь сыпется из мельницы Господней этого мира и всех миров», – думает молодой Гойко и поёт, поёт…
Лесная церковь
Когда Павел был послушником, он о многом думал.
«У послушников немало искушений. Ничто не искушает так, как мысли».
Однажды Павла и послушника Драгила в горах застал дождь. В одну минуту помрачнело небо и покрылось тучами.
– Промокнем! – сказал Драгил.
– А мы домик построим! – сказал Павел.
– Да мы же не умеем дома строить…
– Бог сотворил мир, подобный Его доброму замыслу, так и человек строит дом, по себе, добрый или нет, – сказал ему Павел и взял в руки топор.
Он вмиг срубил и обтесал подходящее деревцо, просунул его сквозь ветви других деревьев, словно балку, прислонил к нему ещё несколько продолговатых колышек с обеих сторон и обвязал их длинной травой.
– Так ведь это только крыша! – сказал Драгил.
– А сейчас крыша важнее дома. Дом без крыши – не дом, так же как и мир без неба…
Поверх всего положил он ветки и большие листья папоротника.
Не успели они спрятаться, – полил дождь. Совсем рядом прогремел гром.
– А теперь – перекрестись, – сказал Павел.
– Это же не церковь, чтобы креститься!
– Где молишься и крестишься – там и есть церковь. И от чего–нибудь она тебя убережёт, – сказал Павел.
Это была первая церковь, которую он сам построил.
Мир этот и мир иной
Накануне пострижения Гойко в монахи день выдался хороший – весь в цветах и солнце.
И на земле, и на небе царили мир и благодать. И реки, и птицы, и муравьи – всё пело…
Откуда ни возьмись – девушка, молодая, красивая, вся светится…
Игумен сказал Гойко этот последний день перед постригом провести в тишине и мире. Может он и передумает, когда увидит всю красоту мира…
А сам Гойко молился, чтобы Господь сделал краше этот день. И Господь украсил его – и воду, и землю, и краски небесные.
– Как же красив этот мир! – Громко сказал послушник. – Как же, должно быть, прекрасен тот, вечный мир, если и этот наш, временный, такой!
– Тот, иной мир – такой, каким ты его представляешь, а представить его тебе помогает твоя вера, – сказал человек, озарённый светом, молодой и красивый, как Бог. – А каким ты себе тот мир представляешь – так в этом мире и живёшь…
Гойко перекрестился и встал на колени.
Возрождение храмов
Епископ Павел восстанавливал храмы по всему Косово и Метохии, которые были в запустении. Одна церковь была вся в паутине, другая – без крыши и окон, от третьей остался только фундамент, заросший кустарником.
Владыка писал письма властям и разным учреждениям, чтобы они позволили начать работу. Но ответы приходили с большим опозданием, а некоторые письма вообще оставались без ответов. «Ждём пока будет принят общий городской план…», – был наиболее частый ответ. Тогда владыка написал как обстоит дело на местах в его епархии и, что осталось много строительного материала и кирпичей от одного разрушенного здания, которые он мог бы забрать на строительство, если бы ему позволили. Ответ пришёл сразу – можно. Владыка стал служить на этих развалинах и обязал одну монахиню зажигать там свечи. Свеча и молитва, – говорил владыка, призовут народ, народ призовёт помощь Божию, а там где является Бог, там и Его благословение.
Ответ от Бога никогда не опаздывает, но чаще случается так, что люди меняют «адрес» в духовном смысле до того, как ответ придёт. Этот ответ не преследует людей, а даётся в святых местах, где люди ищут помощь – чтобы каждый потом вернулся и делал так, как делал епископ Косовский Павел.
Патриарх и пьяница
Идёт однажды патриарх по улице короля Петра[2], а из кафе под названием «Знак вопроса» внезапно появляется еле держащийся на ногах пьяница и показывает на себя пальцем, а потом на патриарха и говорит:
– Ваше Святейшество, ты и я самые лучшие люди в целом Белграде и даже далее столицы!
– Да, да, но когда выпиваем, то ни на что не годимся, – ответил патриарх.
*
В другой раз тот же пьяница на том же месте, встретив патриарха, подошёл под благословение и сказал:
– Ваше Святейшество, как только я напиваюсь, я понимаю, что я хороший человек.
– А когда протрезвеешь, тогда и другие это поймут, – ответил патриарх.
Святитель Николай
Был праздник святителя Николая Мирликийского – зима, ночь, гололёд на улицах и тротуарах Белграда. И вот один нищий стоит на улице Короля Петра и ждёт подаяния от прохожих. Праздник великий[3], город опустел и нигде не было ни души…
Увидел нищий спешащего вниз по улице из патриархии святейшего Павла и быстро сел посреди тротуара и положил перед собой шапку. Патриарх же обошёл его, перекрестился и следовал далее[4]. В этом месте, где сидел нищий, около него, вдруг как будто не стало снега и льда, а сделалось сухо и тепло.
Нищий изумился, захотел идти, но вне этого места была зима. Он вернулся на место – там тепло.
Спасибо тебе, святитель Николай, – шепнул нищий и посмотрел в сторону Соборной церкви.
Остаётся душа
Последние дни и годы своей земной жизни патриарх Павел провёл в военно–медицинской академии в Белграде. Люди хорошо ухаживали за ним. Измеряли давление, смотрели за работой сердца, анализами крови… Однажды сделали рентген лёгких. А на снимке – тела вообще нет.
Когда повторили рентгенологическое исследование, врач в смятение убежал из своего кабинета к монаху[5], который ухаживал за патриархом и сказал, что на рентгенологическом снимке то, что он никогда ещё не видел: совсем отсутствовали кости и органы!
– Но остаётся душа, – спокойно сказал молодой монах, потому что патриарх его этому учил. – Именно за это и молился святейший, – добавил он и перекрестился.
Патриарх в Военно–медицинской академии
Патриарх сербский Павел долго лежал в Военно–медицинской академии. Это было известно многим больным и православным, и атеистам, и людям другой веры… И многие думали, что они быстрее выздоровят, потому что рядом с ними молиться патриарх. Был один человек, который не знал, что в академии находится на лечении патриарх Павел. Но однажды ночью он проснулся и увидел возле постели его святейшество.
– Спи мирно, сынок, – Бог знает о тебе, – сказал патриарх, улыбнувшись и перекрестившись, и тихо ушёл больничными коридорами.
Этот человек потом рассказывал как посетил его патриарх.
– Несмотря на то, что он мне только приснился, это было самое важное в моей жизни. Теперь я уверен, что Бог всегда со мной.
Потом стало известно, что такие случаи происходили и с другими больными в академии.
Патриарх в школе
Через несколько дней после упокоения святейшего Павла, в одной школе в Белграде учительница спросила ребят: что они знают о патриархе? Дети рассказывали о нём кто–то меньше кто–то больше. Они знали, что его родное село называлось Гостелюбово, что однажды он спас мальчика, который утопал в речке Дрине, что он долгое время был духовным пастырем Косова и Метохии, что постоянно говорил: Будем людьми и пусть Бог на нас посмотрит!
А ведь больше всего запоминается то, чему в детстве научили.
– Патриарх Павел – сербский просветитель, – сказала одна девочка, – когда он был ещё подростком, то убежал в монастырь, «чтобы посвятить жизнь своему народу и его свободе».
– Это был святой Савва, душечка, – улыбнулась учительница, – но можно так сказать и о патриархе Павле. Он шёл путём святителя Саввы.
– Святитель Савва был ему учителем, – добавил громко один мальчик, – а патриарх Павел был его лучший ученик…
Воскресение Христово
Патриарх Павел лежал целых два года в больнице. Конечно же, за это время его не было видно нигде: ни на улице, ни в церкви, ни в обществе. И Рождественское послание к народу читал вместо его святейшества митрополит Амфилохий (Радович). Это была «маленькая смерть».
– Умру я, но потом возвращусь, – говорил патриарх.
И когда он умер, он воскрес. Появился везде. Все видели его в своих мыслях больше чем на бесчисленных фотографиях в эти дни. Все люди молились за него и вели своих детей к его одру в соборной церкви, чтобы зажечь свечи за упокой патриарха. Каждому казалось, что патриарх именно его родной, как будто святейший часто бывал у него в доме, часто ездил именно с ним в общественном транспорте; что он брал у патриарха благословение на железнодорожной станции пока святейший ждал последний поезд из Славонии…
Он живее чем раньше… Когда кто–нибудь у всех в мыслях, тогда он уже воскрес.
[1] Город расположен на востоке Сербии, недалеко от границы с Болгарией. Занимает центральное положение в Тимочкой Краине — равнинной местности между Карпатами и Балканскими горами.
[2] Улица короля Петра в Белграде – место сербской патриархии…
[3] Сербский народ единственный, который празднует так называемые Славы, праздники всей семьи в честь какого-то святого. По преданию, когда сербский народ крестился, каждая семья выбирала для своих потомков защитника семьи, или ангела семьи…
[4] У сербского патриарха Павла никогда не было с собой денег, была одна молитва, поэтому он отдал самое ценное, духовную помощь.
[5] Этот монах в настоящее время – игумен Цетинского монастыря. Монах Мефодий, день и ночь ухаживал в больнице за своим патриархом и практически сразу после смерти его стал игуменом такой великой святыни, что действительно подтверждает благословение святейшего Павла, «живого святого», как говорили многие сербы во дни его патриаршества.
В Цетинском монастыре на протяжении уже более пяти веков располагается резиденция Митрополии Черногорско–Приморской. Поэтому монастырь является самым значимым в черногорской истории. Он находится в престольной столице – Цетинье. Монастырь основан господарем Зеты Иваном Црноевичем в 1484 г. Во времена исторических лихолетий несколько раз разорялся и уничтожался турками. Впервые монастырь был разрушен в 1692 году, а его обновил основатель династии Петровичей владыка Данило, в 1701 году. Монастырь был отстроен на месте, где находилась ранее резиденция Ивана Црноевича, под Орлиным утёсом, причем при строительстве использовался материал от старого монастыря. Монастырь посвящен Рождеству Пресвятой Богородицы. В обители сегодня хранятся несколько великих святынь. Здесь покоятся мощи св. Петра Цетиньского, частица св. Животворящего Креста Господня, десница св. Иоанна Крестителя. В Народном музее пребывает чудотворная икона Богородица Филермская, по приданию написанная апостолом Лукой. В монастырской ризнице можно увидеть рукописные и первопечатные книги, иконы, богослужебная утварь, подарки династии Романовых и многое другое.
Перевод с сербского Александры Прийма, монаха Владимира (Палибрк), Алексея Сергеева.
