Один из мифов, глубоко вбитых в наше общественное сознание еще в советские годы — это идея, что вера каким-то образом противостоит разуму; самой в популярной в атеистической литературе цитатой из святоотеческого наследия были вырванные из контекста слова Тертуллиана: «верую, ибо абсурдно». Этот миф настолько въелся, что даже верующие люди подпадают под его влияние — и, вслед за атеистами, противопоставляют «веру» с одной стороны, «разум и логику» с другой. Однако, если мы обратимся к святоотеческому наследию, мы не найдем ничего похожего на «бездумное» и «слепое» отношение к истине. Отцы восприняли лучшее, что было в эллинской философии, и все их творения свидетельствуют о напряжённой работе мысли. Благодать Божия просвещает разум, а не помрачает его; разъясняя истины веры и увещевая язычников и еретиков, Отцы нередко прибегали именно к разуму и логике. Прибегнем к ним и мы; это особенно важно, когда мы вступаем в дискуссии о нашей вере с ее критиками; но это важно и тогда, когда мы сами о чем-то рассуждаем. Разум — это инструмент, который дал нам Бог, и которым мы должны уметь пользоваться.
Любая дискуссия — или даже уединенное рассуждение — предполагает ряд элементов, без которых она потеряет всякий смысл и превратится, в лучшем случае, в набор монологов, когда каждый говорит о своем, в худшем — в раздраженную перепалку, когда собеседники просто пытаются уязвить друг друга. Есть достаточно простые (и очень, очень старые) правила, следование которым поможет нам избежать и напрасной траты времени и сил, и многих грубых ошибок. В любой дискуссии (или рассуждении) можно выделить несколько необходимых элементов — и мы проиллюстрируем их примерами из полемики христиан с атеистами.
Необходимые элементы
Данные — то, что нам известно относительно обсуждаемой темы, фактический материал. Очень часто мы сталкиваемся с фактическими ошибками — например, когда мы слышим, что «за занятия наукой церковники сжигали ученых на кострах» или «в античном мире процветал атеистический гуманизм». Это просто не так — церковники за всю историю Церкви так и не сожгли никого за занятия наукой (Бруно пострадал вовсе не за науку), а атеизм, непочитание богов в античном мире считалось преступлением, караемым смертью. Нередко мы имеем дело с мифами, кочующими из книги в книгу — например, с популярным мифом о том, что «Церковь признала наличие у женщины души только в середине VI века». Эти мифы подаются как что-то «известное всякому образованному человеку», но как только мы пытаемся выяснить их происхождение, мы обнаруживаем, что это выдумки.
Термины. Сократ был великим афинским мыслителем, который считается основоположником европейской философии; Афины были процветающим, культурным, и, по тем временам, демократичным обществом. Тем не менее, афиняне приговорили Сократа к смерти. Чем же он так достал сограждан? Коротко говоря, он постоянно требовал определения терминов — в каком значении собеседники используют то или другое слово? В наше время до смертного приговора, будем надеяться, не дойдет, но человек, который требует определений, вызывает всеобщее раздражение. Тем не менее, любое рассуждение надо начинать с определения терминов. Если значение наших терминов неясно, или, тем более, если оно меняется по ходу дискуссии, это делает все рассуждение просто бессмысленным. В спорах между верующими и атеистами наиболее печальная судьба тут постигает сами термины «религия» и «атеизм». Классический пример — воинствующие атеисты любят ссылаться на преступления, совершенные под религиозными знаменами; когда им говорят о гораздо более масштабных преступлениях, совершенных под знаменами атеистическими, они говорят, что коммунизм — во всех его изданиях, от советского до камбоджийского — был «тоже религией». Но в каком значении мы используем слово «религия»? Если под «религией» (как это делает словарь) понимать «веру в сверхъестественное», то коммунисты были именно атеистами, каковыми себя вслух и заявляли; если мы переопределяем слово»религия» как-то иначе, то это следует уточнить в самом начале разговора. Иначе иначе мы имеем дело (с осознанной или нет) подменой терминов по ходу дискуссии и у христианина есть все основания воскликнуть— «позвольте, здесь только что была моя ладья!». Такая подмена может быть и неумышленной — но в любом случае на нее стоит обратить внимание. Иногда неопределенность терминов ведет к утрате вообще всякого внятного смысла; например, в одной из антирелигиозных статей мне попалась фраза «политические реакционеры и экстремисты легко разыгрывают религиозную карту, используя примитивную психологию, низкий уровень культуры и критического мышления большинства верующих». Кто в данном случае понимается под «верующими»? Нигерийские анимисты или финские лютеране? Синтоисты из Киото или православные из Киева? Большинство — это сколько? Как именно были установлены такие факты, как «примитивная психология, низкий уровень культуры и критического мышления»? И, кстати, что понимается под «примитивной психологией»? Выяснение определений — процесс, который может показаться скучным, но обойтись без него нельзя — иначе мы напрасно тратим время на дальнейшую дискуссию.
Предпосылки. Предпосылки — это то, что мы полагаем «по умолчанию» верным, как бы частью правил игры. Эти предпосылки могут быть вполне обоснованными — а могут и не быть. Самый печально известный пример дискуссии, исходящей из неверной предпосылки — затяжная битва между атеистами, защищающими теорию Эволюции, и протестантскими фундаменталистами, настаивающими на том, что все многообразие видов сотворено готовым несколько тысяч лет назад. Обе стороны исходят из того, что если теория Эволюции верна, то неверна Библия, и наоборот — если ошибочна теория Эволюции, то это доказывает правоту Библии. Между тем, эта предпосылка просто неверна — причем в обе стороны. Теория эволюции никак не опровергает Библию и ряд видных ученых-эволюционистов были (и являются) верующими христианами (например, Феодосий Добжанский, Френсис Коллинз или Франциско Айала); можно отвергать теорию Эволюции и при этом не верить в Библию — как, например, ряд мусульманских авторов. Приведем пример другой ложной предпосылки — часто повторяемый аргумент, что «современная наука нигде во вселенной не находит Бога, следовательно, Бога, почти наверняка, нет». Этот довод основан на предпосылке, что Бог, в принципе, обнаружим средствами науки. Но это предпосылка ошибочна — Бог не природный объект в ряду других природных объектов, которые мы можем подвергать наблюдениям и экспериментам — Он всемогущий Творец мироздания, который открывается людям на тех условиях, которые Он сам устанавливает. Итак, любая дискуссия требует, чтобы мы выявляли скрытые предпосылки и рассматривали их обоснованность.
Необходимые предпосылки. Существуют, однако, предпосылки, которые мы просто вынуждены признавать истинными — иначе у нас просто не получится дискуссии. Например, чтобы вступить в дискуссию, мы должны быть уверены, что другие люди реально существуют (а не являются порождением нашего собственного сознания), что они обладают разумом и свободной волей, так что они могут услышать наши аргументы и принять решение относительно того, считают ли они их убедительными. Это кажется настолько самоочевидным, что может показаться непонятным, зачем это специально оговаривать.
Однако последовательные материалисты отрицают такое явление, как свободная воля. Как пишет, например, известный ученый (и решительный атеист) Френсис Крик, «Вы, Ваши радости и скорби, Ваши воспоминания и устремления, Ваше чувство личной идентичности и свободной воли, на самом деле не более, чем определенно поведение огромного скопления нервных клеток и связанных с ними молекул. Вы — не более чем набор нейронов… хотя и кажется, что мы обладаем свободной волей, наши решения уже предопределены для нас и мы не можем этого изменить». Но если свободная воля — иллюзия, мы напрасно тратим время на беседу, наши выводы полностью предопределены очень сложными, но чисто материальными процессами в наших мозгах. Мы не можем согласиться с материалистами вроде Френсиса Крика именно потому, что для этого нам пришлось бы совершить акт свободной воли — которой у нас, если Крик прав, просто нет.
Другая необходимая предпосылка часто возникает, когда мы спорим о религии с позиций добра и зла — например, как в телепередаче «является ли Церковь силой добра». Но говоря о «доброе» и «зле» мы постулируем существование нравственного закона, некоего стандарта, по отношению к которому какие-то дела «добры», а какие-то — «злы». В этом случае нам стоит ясно определить, что это за закон, и кто его устанавливает. Если объективного морального закона не существует, а есть только мнения разных людей о том, что такое добро и зло, то сам разговор делается бессмысленным — силой добра с чьей точки зрения? Если мы признаем объективный закон, то мы неизбежно приходим к вопросу о Законодателе. Иногда на эти необходимые предпосылки стоит обратить внимание — потому что наши атеистические оппоненты нередко исходят из предпосылок, которые имеют смысл только во вселенной, где существует объективный моральный закон (и, следовательно, Законодатель) и свободная воля — то есть сразу впадают в самопротиворечие.
Логика, обоснованность выводов, которые мы делаем на основании имеющихся данных. Логика может быть дедуктивной, то есть содержать вывод из общего к частному по определенным правилам, или индуктивной — когда мы делаем общие выводы на основании частных случаев. Часто возникающая ошибка — необоснованная генерализация. Например, «известный велосипедист N умер от рака — следовательно, езда на велосипеде вызывает рак». Собрав статистику по велосипедистам, мы можем убедиться, что это не так. Время от времени нам говорят, что вера есть форма безумия — и приводят примеры религиозных людей, действительно нездоровых психически. Однако в действительности, как показывает множество независимых исследований, верующие по статистике психически здоровее атеистов — гораздо менее склонны к самоубийствам, алкоголизму, и демонстрируют значительно большую удовлетворенность жизнью.
Другая распространенная ошибка — «опровержение через злоупотребление», когда люди пытаются опровергнуть некое учение, указывая на то, какие-то порочные люди использовали его в порочных целях. Это один из самых избитых атеистических аргументов — от имени религии совершались преступления, следовательно, религия есть ложь корень всего зла. Есть обратный вариант того же аргумента — эволюционная теория использовалась для оправдания евгеники, расизма и социал-дарвинизма, а ранние эволюционисты (Томас Хаксли, Эрнст Геккель) были убежденными расистами, следовательно, теория Эволюции есть ложь и корень всего зла. Однако здесь вывод никак не следует из посылки, ведь порочные люди могут использовать в своих порочных целях все, что угодно — науку, религию, патриотизм, демократию, права человека, свободу, порядок, абсолютно любые идеи и ценности. Если Рудольф Гесс сказал, что «Национал-социализм — это прикладная биология», как это характеризует биологию? Никак. Это характеризует только Рудольфа Гесса.
Область применения. В какой области применимы наши рассуждения? В области культуры, философии, естественных наук? Возьмем, например, фразу «христианское богословие ставило человека в центр мироздания, но коперниковская революция опровергла это представление». В чем ошибка? В том, что из утверждения, находящегося в области естественных наук (Солнце — центр солнечной системы), делается философский вывод — «идея, что вселенная сотворена для человека, ошибочна». Но этот вывод просто путает теплое с мягким — из того, что Москва не находится в географическом центре России, вовсе не следует, что этот город не является политическим центром страны. Точно также, «пространственный» центр вселенной (как бы мы его ни определяли) не обязан совпадать с ее «смысловым» центром.
Грех бездумия
У К.С. Льюиса в его замечательных «Письмах Баламута» один бес пишет другому: «Как ни смешно, эти твари всегда представляют, что мы пичкаем их мозги разными мыслями, в то время как для нас лучше всего отвлекать их от мыслей». Разум не уводит человека от Бога; от Бога уводит бездумие, интеллектуальная лень, нежелание задумываться над по-настоящему серьезными вопросами. Для христианина уместно благочестивое стремление к образовательному и интеллектуальному росту — так, чтобы он наилучшим образом обратить Богом данный разум на службу Богу.
