Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Христос Воскресе! Всечестные отцы, дорогие братья и сестры!
Горести и скорби сопутствуют всей нашей жизни, но им всегда на смену приходит радость. Ныне уже третье воскресенье по Пасхе в нашу душу стучится и врывается радость Воскресения Христова. Радость, которая пришла на смену печали.
Изъяснить совмещение скорби и радости трудно. Печаль и радость, как свидетельствует богослужебный устав, практически несовместимые вещи. Так, при выпадении заупокойных богослужений на праздники мы переносим их на другие, более подходящие для этого дни. И приоритет, как правило, всегда отдается празднику, как радостному событию. Но есть такие дни года, когда богослужение само по себе носит двойственный характер, когда бывает трудно провести границу между радостью и печалью.
В стихирах и тропарях Недели жен-мироносиц проводится такое совмещение скорби и печали. В настоящем богослужении есть как бы страх нарушить радость Воскресения. Этот страх навевают нам, во-первых, евангельское чтение, прочитанное сегодня за Божественной литургией, а во-вторых, пение тропаря и стихир Страстной седмицы, они есть ноты печали третьей Недели по Пасхе.
«Пришел Иосиф из Аримафеи… и просил тела Иисусова. Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу. Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба» (Мк 15:43-47). Но скорбь не смущает нашу радость, только придает ей умилительный оттенок.
«Тебе, одеющагося светом яко ризою, снем Иосиф с древа с Никодимом… како погребу Тя, Боже мой, или какою плащаницею обвию?», — поется в стихирах сегодняшнего дня. И тропарь является как бы продолжением: «Благообразный Иосиф, с древа снем Пречистое Тело Твое, плащаницею чистою обвив, и вонями во гробе нове покрыв положи», — такие отголоски Страстной седмицы звучат ныне за богослужением.
Продолжая праздновать Пасху, Церковь в Неделю святых жен-мироносиц в литургийном евангельском чтении возвращает нас к тому, что предшествовало Воскресению, – к смерти и погребению Христа Спасителя.
Почему сейчас, когда, казалось бы, Воскресение совершилось, нам стоило бы говорить только о Христе Воскресшем, не затрагивая чтений Страстной седмицы? Зачем нам снова смешивать «черное» с «белым», ночь и день? Зачем «миро растворять слезами»? День наступил, солнце взошло, что еще требуется? Не так мы рассуждаем, когда дело касается богословия, когда наши умы касаются Божественного домостроительства. Ночь стала предвестником дня – Страсти Христовы подали радость Христова Воскресения.
«Если мы, христиане, верим в Пасху как в победу Воскресения, то почему не позволено нам войти в эту пасхальную радость, не погрузившись сначала во тьму и печаль Страстной недели, не пройдя день за днем, час за часом Крестного пути, по которому прошел и каждый год снова проходит Христос, – от предательства ученика и одиночества в Гефсиманском саду, через страдания на кресте, до нисхождения в смертную тьму?, — вопрошает протопресвитер Александр Шмеман.
Древняя Церковь называла Пасхой не только день Светлого Христова Воскресения, а совокупность трех решающих дней: пятницы – дня распятия, субботы – дня смертного покоя и, наконец, воскресения – дня восстания из мертвых. Христианская вера не отделяет Креста от Пасхи, смерти от Воскресения, поражения от победы, печали от радости. Пасхальная радость светит нам сквозь Крест, и именно Крест остается главным и, в конце концов, единственным символом, знаком, знамением христианства.
Если всю нашу жизнь мы должны воспринимать в Свете Христова Воскресения, то само Воскресение познается через Крестную смерть. Потому что, только научившись сопереживать Христу Спасителю, только научившись плакать и скорбеть о Нем, мы научимся радоваться и ликовать о Его Воскресении, и если мы сможем почувствовать, что боль учеников, потерявших Своего Учителя, – это и наша боль, тогда весть о Воскресении Христовом станет смыслом и нашей жизни.
Боль и скорбь, затем сменившаяся радостью Воскресения, особо пережили женщины, следовавшие за Христом. Не по слуху, но будучи сами очевидцами Страданий и смерти, сподобились первыми видеть Воскресшего Учителя своего. «Кто украде наше Упование?» – как бы от лица мироносиц воспевает ныне Церковь. Христос стал Упованием для них и Жизнью. Но почему именно женщина сподобляется первой видеть Воскресшего Господа?
«Ибо надлежало, чтобы пол, первым греху подпавший и проклятие унаследовавший, первым узрел и Воскресение, и первым услыхавший: В болезнех родиши чад (Быт 3:16), первым и радости внял», — отвечает Синаксарь третьей недели по Пасхе.
Мы всегда должны вместе с учениками и женами-мироносицами радоваться и ликовать о Воскресении, которое есть смысл нашей жизни, наше упование. Это становится возможным каждый раз, когда совершается Божественная литургия. Она являет все, что было две тысячи лет назад, – Рождество Христово, Его проповедь, Его Вход в Иерусалим на вольные страдания, Его Смерть и Его Воскресение. И мы можем стать действительно участниками священной истории, потому что мы можем встречать Воскресшего Христа и приносить Ему и наше сердечное сокрушение, и нашу радость, и нашу любовь, мы можем причащаться нашего Бога и быть участниками Его Воскресения.
Христос Воскресе!
Проповедь магистранта II курса церковно-практического отделения академии чтеца Сергея Забавнова, произнесенная в академическом храме за Божественной литургией в Неделю жен-мироносиц 19 мая 2013 года.
