Почему сериал привлек православных зрителей?

Священник Сергий Круглов

Не знаю, насколько активно сериал обсуждают католики, но православные российские зрители говорят про него довольно интенсивно. Почему фильм так привлек православных зрителей?

Понятно, что Соррентино замечательный кинохудожник, он создает красивые картины. Но ведь кроме Соррентино есть много и других замечательных кинохудожников, которые создают совершенно потрясающие кинополотна, но о них так активно не говорят.

Думаю, в интересе к сериалу сказалась потребность православных людей видеть что-то о Церкви. Причем не ознаменованное печатью официоза.

Они хотят видеть не столько необычное, сколько свежий взгляд со стороны, получить ответ на важные для них вопросы.

Мне видится здесь подобие феномена, известного в поэзии. Читаешь хорошее стихотворение и думаешь: «Ух ты, как здорово написал! Я то же самое чувствовал, то же самое хотел сказать, только не мог так все выразить».

Неутоленность любви

Иногда я встречаю в социальных сетях обиженные отклики православных, что вот, мы начали смотреть «Молодого Папу», сначала все было интересно, а потом началась ерунда какая-то. То есть люди отнеслись к сериалу, говоря детским языком, как к всамделишному, будто бы он действительно был задуман как серьезный разговор о проблемах Церкви, причем поднятый нами в наших российских социальных православных сетях. Словно Соррентино ставил себе задачу «поднять церковные проблемы», сказать новое слово в богословии, в экклезиологии и так далее.

Нет, это просто сериал, снятый совершенно светским человеком. Но, тем не менее, автор что-то интересное уловил.

История Папы, которого сыграл Джуд Лоу – судьба непростого человека, на которую не может не реагировать очень большое число людей, уязвленных примерно в ту же точку, в которую уязвлен герой. Папа – сирота со своими комплексами, со своим сложным отношением к миру, со своим жгучим желанием любви и неутоленностью этой любви.

Недаром в одной из серий мировой сенсацией стали любовные письма Папы – целомудренные неотправленные письма к девушке, которую он только однажды встретил в юности и даже не знает, как ее зовут. Он писал ей такие замечательные письма, которые сделали бы честь любому христианину: «Я любил тебя, но любовь к Богу сильнее. Но, тем не менее, я тебе желаю тоже прийти к Богу, прийти ко Христу, состояться и реализоваться в любви».

Церковь как передовая линия фронта

Сюжет про судьбу сироты, который все свои человеческие страдания и комплексы вынес наружу – не новый. Но здесь он помещен в специальную среду, в Церковь, в которой человеческая лакмусовая бумажка проявляется с наибольшей яркостью, четкостью. Церковь иногда видится такой передовой линией фронта, а на фронте все ярко проявлено, нет недомолвок и туманностей: вот наши, вот враги, здесь идет война, вот ты дезертировал, не смог выдержать, а ты там вроде герой, ты поднял взвод в атаку, а все мы стремимся к победе…

В России мы очень часто видим, что идет священник, например, по улице, и к нему подходят люди, предъявляют жгучие претензии, обиды по поводу смысла жизни, по поводу того, где же правда: «Раз ты поп, то должен дать нам ответы на последние вопросы бытия». И не зря: ведь Церковь сама о себе заявила, что она есть альфа и омега, ведь в ней Христос, который сказал: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» (Ин. 1:8), и любое человеческое сердце подспудно все равно тянется к Церкви. Будь то атеист или противник Церкви, критик или человек до поры до времени равнодушный, он все равно тянется к Церкви, чтобы задавать свои крайние, последние вопросы, жгучие вопросы бытия. И он чувствует, что именно в Церкви они как-то могут проясниться. Потому, что это про Бога, про истину, про мою жизнь, про смысл моей жизни, который я сам не могу понять.

И вот поэтому зрители так потянулись к этому сериалу: он про Церковь. Тем более что снят сериал реалистично. Соррентино знает не только реалии жизни Ватикана, как Ватикан устроен изнутри, но и проблемы верующих людей, которые живут в мире.

Когда кардинала ставят на место

Думаю, у тех, кому сериал понравился, есть какие-то любимые эпизоды. Мне, например, хотелось, чтобы он кончился на пятой серии: когда Папа являет чудеса и ставит на место кардинала Войелло – хитроумного государственного секретаря Ватикана. Этот кардинал – один из самых интересных персонажей. Он действительно верующий человек, хотя и политик, погрязший в интригах. В первой серии есть замечательная фраза, когда он исповедуется и говорит духовнику: «Мои грехи связаны с финансами, с политикой. Ты все равно в них ничего не поймешь». Но, тем не менее, он чувствует Христа, чувствует Небо.

Когда он говорит престарелому кардиналу Спенсеру, воспитавшему Папу, на слова того, какие были интриги и кто выбрал этого молодого и дерзновенного: «Не было никаких интриг. Его выбрал Дух Святой». То есть, зная всю кухню Ватикана, они однако понимают, что это действительно так. Другое дело: а зачем Он его выбрал?

«Тук-тук, нас нет дома»

Когда Папа становится консерватором, он говорит: «Тук-тук, нас нет дома. Вот эта маленькая дверь, если кто захочет к нам войти, ему надо постараться, чтобы через эту дверцу пролезть». И это вполне понятно.

В мире есть такая тоска по загадке, по тайне, по чистоте Церкви, по святыне, которая не была бы принижена до нашей земной жизни, погрязшей в суете, которая особенно заметна на фоне секуляризации церковных институтов.

На Западе в этом отношении – свои проблемы. У нас в православии тоже есть подобные проблемы, когда, что греха таить, наши храмы бывают больше похожи на комбинаты ритуальных услуг или когда над Евангелием начинает довлеть идеология, призванная служить «злобе дня сего»…

Недавно на телеканале «Культура» я случайно увидел какую-то светскую программу, в которой замечательный священник рассказывал о Таинствах Церкви. Вроде бы ничего плохого. Вроде бы можно посчитать, что это миссия. Но миссия всегда является ответом на вопрос, ответом на потребу, на поиск человеком Истины. А здесь – уже, на мой взгляд, постмодернизм какой-то: зачем говорить о самом трепетном, о Таинствах, миллионам телезрителей, которые, может быть, совершенно равнодушны к Церкви, зато будут самодовольно считать: «А, теперь и мы всё знаем, зачем нам в храм идти, когда нам по телевизору и так всё рассказали!..» Простите, а как же такая вещь, как «дисциплина аркана», бывшая в первые века Церкви, подумал я?

Для чего людям, которым это совершенно не нужно, которые, может, только два раза в год бывают в храме: один раз на Пасху, второй раз свечку поставить в день памяти бабушки, рассказывать о Таинствах Церкви? Это, на мой взгляд, не проповедь Христа, а наша попытка сделать Церковь своей в мире и включиться в те же игры, в которые играет мир: в политические, экономические и так далее. И люди прекрасно это чувствуют. И когда теряется Христос, евангельский смысл, на первое место выходит какой-то другой смысл: политический, культурный, исторический, этнический, неважно какой.

Не испортите кардинала

Так что, когда Папа стал к пятой серии суровым, мне было даже отрадно. Соррентино уловил человека, которому чрезмерный перекос в политкорректность и «злобу дня» надоел, он хочет в Церкви настоящего, евангельского.

Потом сериал продолжился дальше и сериальный Папа, условно говоря, от консервативной оппозиции потихоньку передрейфовал в другую сторону.

Но, тем не менее, сериал замечательный. В чем-то он похож на жизнь — из-за того, что невозможно предугадать, что будет дальше. Кого-то этот сериал разочаровал, кто-то, наоборот, от него в восторге, равнодушных не много. Мне сериал не видится цельным, но в нем затронут ряд очень важных вопросов, пусть даже походя, пусть даже обозначенных пунктирно, над которыми действительно стоит подумать очень многим христианам. Один из них – как раз о секуляризации Церкви, о том, как она должна себя вести в мире. Другой – о том, какое место в жизни занимает любовь и какое место занимает строгость, какое – милость, а какое – жертва, о том, зачем нужен закон, и нужен ли он.

Сериал оставил меня в некотором напряжении: его создатели заявили о следующем сезоне. Что они придумают дальше? Единственное мое личное пожелание к создателям, чтобы они не испортили кардинала Войелло и он остался бы таким же обаятельным, живым, замечательным, каким был на протяжении всех этих 10 серий. Он, влюбившийся в сестру Мэри, задал важный, на мой взгляд, вопрос: «Почему нельзя любить одновременно Бога и женщину?» Мы можем сказать, что для православных этот вопрос неактуален, ведь у нас необязателен целибат, но в более широком смысле этот вопрос важен для всех верующих: что есть любовь к Богу и что есть любовь к ближнему, как реализовать их в собственной жизни, может ли одна любовь обойтись без другой…

Православие и мир