Приходится сожалеть, что современные антропологи мало внимания обращают на источник Божественного откровения — Священное Писание. Предметом Откровения является в первую очередь, конечно, Сам Бог, но также и человек — настолько, насколько последний является образом Божиим.

Однако, поскольку всякая библейская антропология есть герменевтика (т.е. истолкование) Священных текстов, то существует глубокая пропасть между ветхозаветной и новозаветной антропологией. В качестве примера иудейской антропологии отец Ианнуарий привел статью известного психолога Э.Фромма «Библейская концепция человека», написанную в 1960-е годы. Согласно этой работе, человек может уподобиться Богу, но не может стать Богом. В раввинистической литературе можно встретить утверждение о том, что различие между Богом и человеком может быть снято таким образом: человек может развиваться, чтобы разделить власть и творение с Богом. Таким образом, Э.Фромм видит путь богоуподобления в эволюции, а цель эволюции в полной свободе, в том числе — вплоть до независимости от Самого Создателя.

На примере работы Э.Фромма можно проследить разницу между ветхозаветной и новозаветной антропологией. Общим у них является то, что человек стремится к богоуподоблению, т.е. к свободе, поскольку именно в обладании долей свободыможно усмотреть в человеке образ Божий. Бог отличается от всей твари тем, что все бытие зависит от Него, в то время как Он ни от кого и ни от чего не зависит. Бог — свободен, человек — несвободен; но человек в чем-то свободен по сравнению с животными, а именно: человек может поступать вопреки своей природе (ради какой-то идеи сознательно отказываться от еды, от необходимой работы по поддержанию жизни и т.п.), тогда как животные не могут не делать того, что диктует природа (белочка, например, не может пожелать не собирать на зиму орешки, и т.д.). Таким образом, человек обладает свободой хотя бы в потенции — в мыслях, желаниях, и в этом он подобен Богу.

В задачу человека входит осущестление своей свободы — с этим согласны и Э.Фромм, и христианские богословы. Но человек ограничен со всех сторон:

• временем — поскольку не от нас зависит, когда родиться, и мы не знаем, когда умрем;
• пространством — ибо мы не всегда можем быть там, где нам хотелось бы (например, мы сейчас находимся в Петербурге, даже если бы мы желали быть на Канарах).

Человек ограничен, а ему хочется быть свободным; и он не способен достичь этой свободы самостоятельно.

Признаки же несвободы — страдания от скорбей, болезней, человеческих преследований и т.д. — являются, в свою очередь, симптомами того явления, которое в христианстве получило название греха. Очень жаль, что это понятие отсутствовало в советской антропологии и не всегда учитывается в современных учениях о человеке. Важно помнить, что грех по-разному понимается в разных религиозных системах:

• в язычестве и иудаизме, а также в простонародном восприятии христианства этим понятием обозначается некое преступление, то есть нарушение конкретного закона. Например,

  • в древнегреческом язычестве «грехом» был бы отказ принести своевременную жертву Зевсу;
  • в иудаизме — работа в субботний день;
  • в простонародном восприятии православия — вкушение мяса в пост.

• в христианстве же указанные выше примеры называются преступлением, а под грехом понимается тотальный факт богоотчуждения — т.е. факт отчуждения от источника бытия и жизни — Бога, которое выражается в не-богоподобии, т.е. в несвободе. Св. ап. Павел говорит о том, что «все согрешили и лишены славы Божией» (Рим. 3:23).

  Конечно, какая-нибудь мать может спросить: почему страдает ее маленький ребенок, ведь он же безгрешен? — Действительно, ребенок — это невинное, безответное, а, значит, и безответственное существо — в том смысле, что он не знает законов и не совершает преступлений в смысле нарушения закона. Но и он делает плохие дела: бьет кулачками, капризничает, злится — но оттого, что он страдает. Значит, и дети, хоть и невинны, но грешны, поскольку страдание — это симптом общего, присущего всем людям заболевания, которое называется грех. Грех — это наличный факт, его нельзя объяснить, т.к. зло, присутствует в этом мире как небытие, оно бессмысленно.

Э.Фромм говорит, что человек может приблизиться к Богу благодаря эволюцииидя путем послушания Божественному закону. Это утверждение выявляет глубокую пропасть между ветхо- и новозаветным пониманием спасения: новозаветная мысль, которая, впрочем, имеется уже в Ветхом Завете, говорит, что нет ни одного человека, который мог бы исполнить закон и через это спастись.Человек не может спасти себя сам, только Мюнхаузен может сам себя вытащить за волосы из болота… Иудаизм, как и язычество, считают, что возможно самоспасение, христианство же утверждает, что спасение человека возможно только Богом.

Интересно, что христианское учение о спасении неразрывно связано с антропологией. Древнегреческий корень -со- эквивалентен славянскому -цел-: слово «сома» по славянски будет «цело», а это (в силу взаимозаменяемости звуков «т» и «ц») есть ни что иное как наше слово «тело». Итак, греческое «сома», как и русское «тело» означают нечто целостное, некий цельный объект, — то, что нельзя разделить на 2 части, чтоб получить 2 подобных же объекта (например, разрезав стол мы не получим 2 новых меньших стола, а вот разделение кучи песка даст 2 новые кучки, — значит, куча песка не является «телом»). Указанная этимология хорошо согласуется с библейской антропологией: человек в Библии рассматривается как целостное существо. «Вот идет тело моей сестры» (т.е. «вот идет моя сестра»), — мог бы сказать древний грек.

Но является ли человек и вправду целым? — Нет, мы постоянно разлагаемся, стареем, приближаемся к смерти. И эта не-целостность, разложение и является одним из симптомов греха. Как же сохранить себя в целостности? Как ис-целитьсебя?

Основополагающее христианское понятие «спасение» по-гречески означает именно «исцеление»: «сотириа» — это «исцеление», «обретение целостности», «обретение подлинного тела», которого мы лишены. А слово «Сотир» — Спаситель — означает «Исцелитель», который исцеляет от богоотчужденности и греха.

Из истории нам известен только один случай восстановления целостности человеческого тела — воскресение Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Только тело Христово по-истине неразложимо и неразделимо. Христос достиг богоподобия, которого не можем достичь мы. Но поэтому именно через Христа мы можем достичь спасения и вечной жизни. Только Бог-Творец Своей рукой может вытащить человека из «болота» — но для этого человеку нужно соединиться со Христом.

Каково же в таком случае значение закона в деле спасения? Ведь без наличия закона векторы воли людей пересекаются, люди сталкиваются друг с другом. Задача закона в том, чтобы согласовать волю каждого с уложением закона — тогда можно избежать взаимных конфликтов.

Но при этом закон в принципе ограничивает свободу человека, поскольку он не позволяет делать человеку то, чего тот желает. Следовательно, закон противоречит богообразности как стремлению к полной свободе. Вот если бы вместо мертвой, суровой и безразличной к человеческой индивидуальности воли закона была бы живая воля, которая не навязана мне извне, а происходила бы изнутри, то есть, была бы в какой-то степени и моя — то противоречие между свободой и законом было бы снято. Именно такова есть воля Божия, с которой у верующих людей сообразуется их человеческая воля, причем сообразуется не механически, а органично, потому что здесь имеет место встреча и взаимное общение двх живых личностей — Бога и человека.

Архим. Ианнуарий (Ивлиев) доцент Санкт-Петербургской духовной академии