(по материалам журнала «Церковные ведомости», 1930 год)
Как известно, огромное число православных людей после революций 1917 года и Гражданской войны оказалось в рассеянии по всему миру. Численность российских эмигрантов, по некоторым оценкам, только в Европе составила 2 млн человек. В целом же современные российские историки говорят о том, что их количество достигло 4 млн чел. В основном это были представители православного вероисповедания[1]. Несколько ранее озвучивалась цифра в полтора миллиона человек. Исследователи называют последствия катаклизмов начала ХХ века «глобальным полуторамиллионным исходом русских с родной земли, который произошел после революции и Гражданской войны и не имел аналогий в истории»[2]. Сам митрополит Антоний (Храповицкий), Председатель Архиерейского Синода РПЦЗ, еще в 1922 году в своем Послании Мировой конференции (Генуэзской) называл цифру в три миллиона[3].
Во всех странах рассеяния православная эмиграция сталкивалась со многими проблемами. Это и материальные трудности паствы и самой Церкви (как результат утраты покровительства со стороны государства, в положении «церкви меньшинства», «церкви беженцев»), угрозы национализации имущества, отсутствие источников финансирования, налоговые претензии государств и иных национальных Церквей. Это и необходимость по-новому выстраивать отношения с государственными (национальными) властями в сложной политической ситуации, а также наличие внутренних реформаторских и консервативных тенденций, конфликтов и «расколов», необходимость выживать в «чужом» социально-культурном окружении.
В этих сложнейших условиях церковь играла объединяющую роль, и один из способов поддержки, сплочения и воодушевления изгнанников оказался связан именно с образом киевского князя Владимира. Инициатива установления праздника в честь равноапостольного князя исходила от митрополита Антония, который оказывал большое влияние на внутреннюю жизнь Русской Православной Церкви за границей. Так, 31 декабря 1929 г. Архиерейский Синод в Сремских Карловцах постановил установить день св. кн. Владимира (15 июля ст. ст.) общим русским церковно-национальным праздником[4]. Это Постановление Архиерейского Синода РПЦЗ было опубликовано в первом номере журнала «Церковные ведомости» за 1930 год[5].
Сам номер открывался Обращением Председателя Архиерейского Синода РПЦЗ Высокопреосвященного Антония, митрополита Киевского и Галицкого, к Преосвященным архипастырям, пастырям и ко всем чадам Русской Православной Зарубежной церкви. В Обращении говорилось: «В Архиерейском Синоде неоднократно обсуждался вопрос о торжественном праздновании Заграничной Церковью дня св. равноапостольного князя Владимира, Просветителя России — 15 июля, с устройством в этот день разных докладов, лекций и чтений, освещающих и уясняющих значение св. Владимира и Крещения Руси. Но Синод наш опасался, что празднование это не привьется, по примеру России, и распоряжение Синода окажется не жизненным.
В прошлом году, в некоторых приходах наших, по нашему частному призыву, день св. Владимира был торжественно отпразднован и отмечен устройством лекций и докладов. С особенной торжественностью прошел этот день в Белграде, где, кроме торжественного богослужения, вечером в большом университетском зале было устроено, по особой программе, торжественное собрание в воспоминание этого святого. На основании этого опыта, наш Архиерейский Синод, по моему докладу, своим определением установил день св. равноапостольного князя Владимира общим русским церковно-национальным праздником для зарубежья, с приглашением архипастырей и пастырей, особенно в этот день отметить значение русской православной культуры и в церковной и государственной жизни русского государства.
Доводя о сем до сведения возлюбленных во Христе архипастырей, пастырей и всей паствы нашей Зарубежной Церкви, призываю всех уделить должное внимание вопросу о проведении повсеместного празднования сего дня подобающим образом. Ныне, когда в России красный интернационал, проникающий и в эмиграцию, разрушает наши храмы и монастыри и разъедает русский церковно-национальный организм, стараясь уничтожить духовно и национально русский народ, особенно необходимо противопоставить сему установление церковно-национального праздника»[6].
В этом же номере, в неофициальной его части, была помещена статья митрополита Антония под названием «Всенародное новое прославление св. равноапостольного великого князя Владимира». В статье рассматривалась история установления этого праздника и приводятся причины, почему не удавалось сделать этого ранее.
«Спросим же прежде всего, почему русские люди давно не взялись за такое святое и достойное дело?» — спрашивает митрополит Антоний, и отвечает: «Брались они за него и раньше. Так, когда исполнилось 900 лет со времени крещения Руси, то в Киеве были устроены величественные торжества, составлен был акафист св. князю; около этого же времени заложили в честь его великолепный собор в центре города; изданы были сборники и бесчисленные листки с его изображением; почти вся петербургская знать во главе с Победоносцевым и десятком архиереев прибыла в Киев для участия в священнослужении и крестном ходе; говорились блестящие речи в торжественных собраниях горожан; сооружались огромные иконы, строились новые церкви; приглашались даже из заграницы православные иерархи и общественные деятели»[7].
И каков же был результат? «Нельзя сказать, чтобы все эти приемы остались без воздействия на народные массы и даже на общество; да и раньше св. Владимира все в России знали, люди благочестивые его чтили не менее, чем других великих святых, и очень многих младенцев родители именовали Владимиром. Но при всем том день этот оставался днем рабочим и именовался чаще днем св. Кирика и Улитты, а не Владимира Святого; церквей в честь св. Кирика и Улитты было и есть больше, чем в честь св. Владимира; так это происходит в России, так и в прочих православных странах — славянских и инородческих»[8].
Далее митрополит Антоний рассматривает причины этого явления с национально-исторической точки зрения. По его мнению, причины эти следует искать в тяготении русского народа более к прославлению мучеников, нежели царей. «Почитание св. Владимира, — отмечал автор статьи, — шло сверху вниз в русском обществе, а св. мучеников и преподобных — снизу вверх и распространялось все более широкой волной. Так, совершенно юных сынов св. Владимира — Бориса и Глеба русский народ воспринял дружнее к чествованию, чем их равноапостольного отца, почитая их как невинных страдальцев-страстотерпцев…
Дело в том, что душа русских христиан настолько исполнена братолюбия, смиренномудрия и открытости, что читая о таких же добродетелях великого князя, они хотя и умиляются, и благоговеют перед ним, но особенно не поражаются, ибо добрых, смиренных сердцем, благотворящих людей они видят вокруг себя постоянно, а общественные заслуги их, хотя тоже высоко ценят, но это не изумляет их до трепета душевного. Они все это оценят в полной степени лишь тогда, когда перед ними ясно предстанут все жертвы, все внутренние и внешние муки, какие перенесли те святые за свою веру, за свою любовь»[9].
Митрополит Антоний рисует характер князя Владимира как светлый, радостный, далекий от страданий и жертв: «Св. Владимир жил во дворце, был женат и многочаден; постоянно радовал свою душу, рассыпая во все стороны свои благодеяния бедным, строил церкви и украшал их, но все это делал радостным сердцем, и его святая душа находила в этом великое наслаждение. Собирая на пир богатырей, он, по-видимому, не позволял себе лишней роскоши; множество забот о сборе и удовлетворении нищих, извержение языческих идолов при сочувствии народа, как бы влюбленного в своего повелителя, не обнаруживают для поверхностного читателя и наблюдателя внутреннего подвига и душевного страдания сего праведника. — Его называли Красным Солнышком, но ведь на солнце любуются, а не почитают его так, как страдальцев. Оно светит и греет потому, что это сообразно его природе; его любят, но не проливают перед ним умилительных слез»[10]. При этом митрополит отметил, что память о св. Владимире быстро проникла в русские былины, то есть в светскую и полуцерковную народную литературу.
Митрополит Антоний завершил свою статью словами, которые не потеряли актуальность и сегодня: «Пришло время, когда нужно ближних наших вновь обращать ко Христу, как пришлось св. Владимиру обращать их впервые. Поможет ли Господь современным радетелям общего спасения, священникам и всем пламенно верующим в Него, во-первых, взяться за это дело, а, во-вторых, повести его так радостно и с таким, выражаясь по-современному, оптимизмом и хотя [бы] с некоторой долей того благословенного успеха, которым Он удостоил призыв св. Владимира к народу, призыв, исполненный отеческой побеждающей любви»[11].
Литература:
- Горячкин Г. В., Гриценко Т. Г., Фомин О. И. Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920–1939 гг.) М., 2000.
- Кашеваров А. Н. Печать Русской Зарубежной церкви. СПб.: Роза мира, 2008.
- Церковные ведомости. 1922. № 3.
- Церковные ведомости. 1930 № 1–2.
- Шкаровский М. В. Возникновение РПЦЗ и религиозная жизнь эмигрантов в Югославии // Христианское чтение. 2012. № 4.
[1] Кашеваров А. Н. Печать Русской Зарубежной церкви. СПб.: Роза мира, 2008. С. 13–14.
[2] Горячкин Г. В., Гриценко Т. Г., Фомин О. И. Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920–1939 гг.) М., 2000. С. 13–14.
[3] Церковные ведомости. 1922. № 3. С. 1. [Электронный ресурс]. URL: www.diocesedegeneve.net (дата обращения 01.06.2015).
[4] Шкаровский М. В. Возникновение РПЦЗ и религиозная жизнь эмигрантов в Югославии // Христианское чтение. 2012. № 4. С. 175–176.
[5] Церковные ведомости. 1930 № 1–2. С. 2. [Электронный ресурс]. URL: www.diocesedegeneve.net (дата обращения 01.06.2015).
[6] Там же. С. 4.
[7] Там же. С. 4.
[8] Там же. С. 5.
[9] Там же. С. 5.
[10] Там же.
[11] Там же.
