Актовая речь профессора Санкт-Петербургской православной духовной академии протоиерея Георгия Митрофанова на Годичном акте Санкт-Петербургских духовных школ 9 октября 2010 года.
Канонизация новомучеников и исповедников российских в Русской Православной Церкви
Основные этапы и особенности коммунистических гонений
на Православную Церковь в России
Русская Православная Церковь в начале ХХ века по праву считалась не только крупнейшей в количественном отношении, но и ведущей в духовно-культурном отношении Поместной церковью православного мира. Осуществляя свое служение в одной из наиболее динамично развивавшихся стран мира, Русская Православная Церковь смогла сохранить свое значительное духовное и культурное влияние несмотря на неизбежно сопровождавшую формирование индустриального общества секуляризацию общественного сознания народных масс, которая имела место в России. В начале ХХ века Россия стояла перед перспективой формирования в стране во многом уникального типа современной индустриальной цивилизации, ориентированной в своей духовной и культурной жизни на традиционные ценности Православной Церкви. Однако происшедшие в условиях кровопролитной Первой мировой войны радикальные изменения в государственной жизни России ввергли страну в состояние перманентного политического хаоса и обусловили установление в России большевистской диктатуры. Уже в первые три месяца своего существования большевистский режим не только принял целую совокупность законодательных актов, призванных формально обосновать деятельность большевиков, направленную на уничтожение всех организованных и легальных форм церковной жизни в стране в течение ближайших нескольких лет, но и стал осуществлять такую реальную политику гонений на Церковь, которая далеко выходила за рамки даже самих большевистских декретов. Впервые в ее истории перед Русской Православной Церковью предстала перспектива широкомасштабных гонений, которые, как показало будущее, оказались несопоставимыми с какими-либо гонениями на христиан в двухтысячелетней истории Церкви. И как это нередко имело место в христианской истории, Церковь ответила на эти гонения подвигом мученичества и исповедничества, впрочем, столь же несопоставимым по своим масштабам с аналогичным подвижничеством христиан предшествующих веков.
Первым новомучеником Русской Православной Церкви, растерзанным революционной чернью уже 31 октября 1917 года в Царском Селе, стал почти четверть века со смирением осуществлявший свое приходское служение многодетный протоиерей Иоанн Кочуров, который своей мученической смертью выразительно засвидетельствовал глубокий смысл слов св. апостола о силе Божией, в немощи совершающейся. В то же время первым архиереем-мучеником суждено было стать одному из самых авторитетных епископов Русской Православной Церкви, почетному председателю происходившего тогда Поместного Собора митрополиту Киевскому Владимиру (Богоявленскому), который был расстрелян отрядом красногвардейцев 25 декабря 1918 года в Киеве. Эти мученические кончины не только ознаменовали собой начало первого этапа гонений, воздвигнутых большевистским режимом на Православную Церковь в России, но и содержали в себе характерные черты тех многочисленных и жестоких бессудных расправ большевиков над духовенством и активными мирянами, которые были характерны для гонений периода гражданской войны. Действительно, до восьми тысяч представителей православного духовенства и монашества, уничтоженных во время гражданской войны, погибали либо в результате спровоцированных большевистской политикой массовых убийств духовенства и активных мирян революционной чернью, либо в процессе проведения чекистами акций, направленных на физическое устранение ведущих представителей церковной иерархии, либо в связи с повсеместными расстрелами заложников, в числе которых значительную долю составляли священнослужители. Начинавшиеся в крупных городах церковные гонения по мере распространения на территории страны гражданской войны охватывали провинцию, где они приобретали особенно жестокий и кровопролитный характер. Объявив в опубликованном уже 23 января 1918 года декрете «о свободе совести» о национализации всего церковного имущества и запретив любые формы церковной деятельности кроме богослужебной, большевистский режим усугубил свою призванную убить «тело» церковного народа репрессивную политику призванной убить и его «душу» кощунственной пропагандистской кампанией вскрытия мощей, развернувшейся в феврале 1919 года.
Вполне определенно обозначив богоборческую сущность репрессивной политики большевиков в принятом 22 января 1918 года в качестве соборного постановления послании св. Патриарха Тихона с анафемой всем православным христианам, участвовавшим в церковных гонениях и убийствах невинных людей, Русская Православная Церковь прежде всего в лице своего Первосвятителя на протяжении всего периода гражданской войны старалась вносить умиротворение в души охваченных смутой русских людей. Однако кровавые репрессии обрушивались в годы гражданской войны практически на все категории русского православного народа независимо от политической позиции и особенностей церковно-общественной деятельности, которые были присущи тем или иным их представителям. Так, уже в июне 1918 года в Перми был расстрелян архиепископ Андроник (Никольский), который в знак протеста против большевистских гонений затворил пермские приходские храмы. А в феврале 1920 года в Омске был заживо распят и затем заколот раскаленным шомполом архиепископ Сильвестр (Ольшевский), возглавлявший Сибирское Временное Высшее Церковное Управление и оставшийся со своей паствой после захвата Омска большевиками. В то же время в Петрограде еще в январе 1918 года на территории Александро-Невской Лавры толпа революционных матросов и солдат расправилась с далеким от какой-либо политической деятельности протоиереем Петром Скипетровым. А в июле 1918 года в Петрограде был схвачен известный своим либерализмом и народолюбием протоиерей Философ Орнатский, который вскоре был расстрелян с двумя своими сыновьями — штабс-капитаном Борисом Орнатским и военным врачом Николаем Орнатским.
Начавшийся летом 1921 года в результате экономически разрушительной политики военного коммунизма широкомасштабный голод не только присовокупил к 13 миллионам погибших в результате гражданской войны 5 миллионов умерших от голода, но и способствовал началу нового этапа церковных гонений. Несмотря на активное и разностороннее участие духовенства в помощи голодающим, Русская Православная Церковь была обвинена в отказе употребить свои якобы несметные материальные ценности на борьбу с голодом и подверглась очередной серии массовых репрессий. Пытаясь дискредитировать Церковь своими обвинениями духовенства в отказе помогать голодающим и насаждая в церковной жизни обновленческий раскол, который выступал под знаменем примирения христианства и коммунизма, большевистский режим стремился придать своим гонениям в 1922-1923 годах видимость «революционной законности», сопровождая уничтожение священнослужителей инсценированными пропагандистскими процессами. Именно после наиболее громких из этих процессов, петроградского и московского, летом 1922 года были расстреляны митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), горячо любимый петроградской паствой, избравшей его в 1917 году на митрополичью кафедру, архимандрит Сергий (Шеин), миряне Юрий Новицкий и Иоанн Ковшаров, глубоко почитавшиеся православными москвичами протоиереи Александр Заозерский, Христофор Надеждин, Василий Соколов, иеромонах Макарий (Телегин) и мирянин Сергий Тихомиров. Уничтожив в ходе репрессий 1922-1923 годов от 6 до 7 тысяч представителей духовенства и монашества, большевистский режим впоследствии уже не пытался организовывать показательные процессы над священнослужителями. Ибо опыт процессов начала 1920-х годов убедил церковных гонителей в невозможности превратить мучеников Церкви в кающихся в политических грехах марионеток подобных тем, которыми стали на политических процессах 1930-х годов партийные руководители, репрессированные Сталиным.
Значительные уступки в области церковно-государственных отношений, на которые пришлось пойти летом 1923 года св. Патриарху Тихону, и еще более значительные уступки в области кадровой политики Церкви, на которые пошел летом 1927 года Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский), лишь на несколько лет ослабили церковные гонения. Однако уже в период 1928-1934 годов, по мере свертывания НЭПа и проведения политики коллективизации церковные репрессии приобрели невиданный ранее по широте охвата характер. В этот период в дополнение к более чем восьми миллионам жертв коллективизации и во многом организованного государством голода начала 1930-х годов было репрессировано около 40 тысяч представителей духовенства и монашества, из которых расстреляно было не менее пяти тысяч, ликвидированы все монастыри, количество действующих храмов сократилось с 28,5 тысяч до 10 тысяч. Вынесение как индивидуальных, так и, в особенности, групповых расстрельных приговоров представителям духовенства и активных мирян происходило в этот период относительно редко. Впрочем, в Воронежской епархии именно летом 1930 года произошел групповой расстрел архимандрита Тихона (Кречетова), иеромонахов Георгия (Пожарова) и Космы (Вязникова), священников Иоанна Стеблина-Каменского, Сергия Гортинского, Феодора Яковлева, Александра Архангельского, Георгия Никитина и мирян Евфимия Гребенщикова и Петра Вязникова. Однако многие из подвижников Русской Православной Церкви, отправленные в этот период в тюрьмы, лагеря и ссылки, либо подобно архиепископу Воронежскому Петру (Звереву), архиепископу Верейскому Иллариону (Троицкому) и епископу Глазовскому Виктору (Островидову) отошли ко Господу в местах заключения, либо подобно Патриаршему Местоблюстителю Агафангелу (Преображенскому) и знаменитому московскому пастырю и духовнику из Свято-Данилова монастыря архимандриту Георгию (Лаврову) скончались в результате тягот, перенесенных в недавно завершившемся заключении, либо подобно подавляющему большинству новомучеников начали и чаще всего продолжили свой узнический путь на Русскую Голгофу, который должен был привести их к мученической кончине в конце 1930-х годов.
Тяжесть гонений этого периода времени усугублялась возникшим в Русской Православной Церкви разделением между сторонниками Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергия (Страгородского) и противниками этой политики из числа преданных Церкви духовенства и мирян, объединившихся вокруг таких авторитетных архипастырей как, например, митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) и митрополит Ленинградский Иосиф (Петровых), которые находились в это время в заточении. Обличавшие митрополита Сергия в присвоении себе канонической полноты высшего церковного управления и рассматривавшие его политику как политику, направленную на порабощение Церкви богоборческим государством, церковные оппоненты митрополита Сергия разрывали каноническое общение с ним и возносили за богослужением имя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского), за что и получили наименование «непоминающих». Впрочем, строгая верность православному вероучению и сохранение канонического единства с полнотой Русской Православной Церкви через богослужебное поминовение имени митрополита Петра позволяли так называемым «непоминающим» оставаться верными пастырями и пасомыми Русской Православной Церкви, существование которых в церковной жизни позволяло преодолевать крайности политики митрополита Сергия.
Очередной и самый кровопролитный этап церковных гонений в советской России, поставивший Русскую Православную Церковь на грань полного физического уничтожения, оказался связанным с периодом так называемого «большого террора» и продолжался с 1937 по 1941 год. За это время по данным Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте Российской Федерации было расстреляно 110700 представителей православного духовенства. К 1941 году на территории СССР оставалось не более 150 действовавших храмов, не более 300 служивших представителей духовенства и 4 правящих архиерея. Среди десятков тысяч уничтоженных в этот период православных христиан находилось большинство канонизованных ныне Русской Православной Церковью новомучеников, которые многообразием своих личностных дарований и величием своих подвижнических деяний явили славу Русской Православной Церкви ХХ века прежде всего как Церкви мучеников.
Прослуживший основную часть своей жизни в качестве скромного синодального чиновника на поприще духовного образования Патриарший Местоблюститель св. митрополит Петр (Полянский) принял монашество и архиерейство в 58-летнем возрасте в 1920 году, сознательно обрекая себя на сораспятие с гонимой Русской Православной Церковью. Став ближайшим советником св. Патриарха Тихона, св. митрополит Петр мужественно разделил с ним бремя высшего церковного управления, неотделимого в то время от мученичества и исповедничества. Проведя последние 12 лет своей жизни в тяжелейших условиях тюрем и ссылок, св. митрополит Петр ни разу не попытался спасти свою жизнь и обрести свободу ценой недостойных компромиссов с богоборческой властью или же путем отречения возложенных на него св. Патриархом Тихоном местоблюстительских полномочий, и принял мученическую смерть 10 октября 1937 года.
Стяжавший себе еще до революции заслуженную славу одного из мудрейших и милосерднейших архипастырей Русской Православной Церкви Патриарший Местоблюститель св. митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) являлся после кончины св. Патриарха Тихона самым почитаемым и любимым святителем гонимой богоборцами русской православной паствы. Проведя с 1919 года с небольшими перерывами более 15 лет в тюрьмах и ссылках, св. митрополит Кирилл оставался духовным отцом для тысяч священнослужителей и мирян, обращавшихся к нему несмотря на все многочисленные препятствия за советами по всем вопросам сложной церковной жизни 1920-30-х годов. Убежденный в невозможности спасти гонимую Церковь в России дальнейшей политикой компромиссов и воспринимавший Церковь не столько как централизованный административно-канонический институт, сколько как основанный на любви и свободе собор евхаристических общин, объединявшихся вокруг своих правящих епископов, св. митрополит Кирилл выступил как самый глубокий и авторитетный критик политики митрополита Сергия. Подобно св. митрополиту Петру не пойдя в своем длительном заключении ни на какие компромиссы с богоборческим режимом и сохраняя церковное единство безусловным признанием власти правящего местоблюстителя, св. митрополит Кирилл отошел ко Господу 20 ноября 1937 года будучи расстрелянным в казахстанской ссылке вместе с другим пока еще не канонизованным замечательным церковным иерархом митрополитом Иосифом (Петровых).
Не происходя подобно подавляющему большинству церковных иерархов из духовного сословия, св. митрополит Серафим (Чичагов) пришел к пастырскому служению из петербургской аристократической среды, оставив блестящую карьеру гвардейского офицера. Олицетворяя разносторонней одаренностью своей личности и своим подлинно аристократическим внешним обликом величие уничтоженной большевизмом православной империи, св. митрополит Серафим проявил себя как один из наиболее последовательных и авторитетных сторонников политики митрополита Сергия, направленной на достижение соглашения с большевистским режимом. Сочетавший в своем мировоззрении способность к политическим компромиссам с непоколебимой твердостью в отстаивании чистоты православной веры и церковно-канонического единства св. митрополит Серафим будучи 82-летним старцем с достоинством христианского мученика и мужеством русского офицера прошел месячное пыточное следствие и был расстрелян 11 декабря 1937 г.
Выделяющийся в сонме российских новомучеников своей особой приверженностью к древнерусскому благочестию, сын единоверческого священника св. епископ Дмитровский Серафим (Звездинский) оставался на не столь долгом жизненном пути прежде всего молитвенником и аскетом. Всегда стремившийся к отрешенному от мира монастырскому житию св. епископ Серафим в условиях воздвигнутых на Церковь гонений оказался вынужденным пребывать в скитаниях, подвергаясь неоднократным арестам и ссылкам со смирением и твердостью, свидетельствовать о своей вере даже гонителям Церкви. Считая губительной для Русской Православной Церкви политику митрополита Сергия, св. епископ Серафим в начале 1928 года вышел за штат и с непреклонностью, унаследованной им от предков его старообрядцев, пронес свою веру в неодолимость Церкви в тяжелейших испытаниях пятилетней ссылки, которая предшествовала его мученической кончине 26 августа 1937 года.
События Второй мировой войны, которые привели к поразительному возрождению церковной жизни на территории, оккупированной немецко-фашистскими войсками, способствовали изменению религиозной политики Сталина в 1943 году. Репрессии по отношению к остававшимся на свободе на советской территории немногочисленным священнослужителям были почти полностью прекращены, а по отношению к гораздо более многочисленному духовенству, которое находилось на территории, занимавшейся советскими войсками, проводились не очень часто. Подавляющее большинство храмов — почти 9 тысяч, — открытых на оккупированной территории, продолжало оставаться действующими и после восстановления там коммунистического режима, и даже в областях, которые не подвергались немецкой оккупации, было открыто 716 храмов. Некоторые из остававшихся в живых в советских лагерях и ссылках священнослужители нередко освобождались из заключения иногда даже до истечения срока приговора. Так, например, прошедший пыточное следствие и многолетнее заключение в лагерях и ссылках священноисповедник Лука (Войно-Ясенецкий) в 1943 году был направлен на Тамбовскую кафедру сразу же после освобождения из ссылки, где, оставаясь в положении политического ссыльного, он исполнял обязанности главного хирурга-консультанта красноярских военных госпиталей.
Однако даже после 1943 года, когда Сталин перешел к политике преимущественно политического использования недоуничтоженной им Русской Православной Церкви, репрессии против духовенства и активных мирян не прекращались полностью, а остававшиеся в заключении священнослужителя, особенно отказывавшиеся признать каноническую власть Патриарха Сергия, получали новые сроки заключения, как, например, проведший 33 года в заключении священноисповедник епископ Афанасий (Сахаров), освобожденный лишь в 1955 году. Впрочем, уже с 1948 года по мере возвращения коммунистического государства к политике полного подавления церковной жизни в стране репрессии по отношению к духовенству усилились и продолжались весьма активно вплоть до смерти Сталина в 1953 году. Последующие периоды как ослабления церковных гонений в 1953-1957 годах, так и их усиления в 1958-1964 годах представляли собой составную часть продолжавшейся более 70 лет и осуществлявшейся лишь различными методами политики борьбы богоборческого коммунистического государства с Русской Православной Церковью. И несмотря на то что в послевоенный период были уничтожены не десятки тысяч, но лишь десятки представителей духовенства, политика явных и тайных гонений на Церковь сделала неизбежными те многочисленные и до сего времени невосполнимые потери, которая понесла церковная жизнь в России в ХХ веке.
История канонизации и принципы канонизации новомучеников и исповедников Российских в Русской Православной Церкви в ХХ веке
На протяжении 70 лет практически полностью лишенная коммунистическим режимом возможности проводить канонизации подвижников благочестия Русская Православная Церковь лишь в 1988 году во время празднования 1000-летия Крещения Руси смогла осуществить канонизацию девяти святых угодников Божьих. Однако первый подвижник из числа поименно прославленных новомучеников и исповедников Российских св. Патриарх Тихон был прославлен в 1989 году. При этом его прославление оказалось возможным осуществить тогда лишь в чине Первосвятителя, несмотря на то что святой Патриарх Тихон является исповедником, а, возможно, и новомучеником. Только после крушения в 1991 году коммунистического режима Русская Православная Церковь получила возможность совершенно свободно проводить канонизацию святых и прежде всего новомучеников и исповедников. В 1992 году Архиерейский Собор Русской Православной Церкви на основании постановления Поместного Собора 1917-1918 годов от 5 (18) апреля 1918 года установил «празднование Собора новомучеников и исповедников Российских 25 января (ст. ст.), а в случае совпадения сего числа с воскресным днем — в ближайший воскресный день после оного» и осуществил канонизацию семи новомучеников, среди которых были прославлены священномученики — митрополит Московский Владимир (Богоявленский) и митрополит Петроградский Вениамин (Казанский) и преподобномученица великая княгиня Елисавета.
Последовавшие за Архиерейским Собором Русской Православной Церкви почти два десятилетия стали временем, когда деятельность, связанная с канонизацией новомучеников и исповедников Российских, стала осуществляться в Русской Православной Церкви последовательно, целенаправленно и с большой интенсивностью. Церковно-административным органом, которому священноначалием Русской Православной Церкви было поручено разработать принципы подготовки и проведения канонизации новомучеников и исповедников Российских и осуществлять окончательную редакцию материалов к канонизации, поступавших на утверждение Святейшего Патриарха, Священного Синода и Архиерейского Собора, стала Синодальная комиссия по канонизации святых Русской Православной Церкви под руководством Высокопреосвященного митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, созданная на основе определения Священного Синода от 11 апреля 1989 года.
Деятельность Синодальной комиссии по канонизации святых, которая на протяжении 1990-х годов вела основную работу по собиранию и подготовке материалов к канонизациям новомучеников и исповедников Российских, подвизавшихся на всей канонической территории Русской Православной Церкви, способствовала постепенному появлению епархиальных комиссий по канонизации святых, в настоящее время действующих на постоянной основе во многих епархиях Русской Православной Церкви и несущих сейчас основную нагрузку по собиранию и предварительной подготовке материалов к канонизациям новомучеников и исповедников Российских. Поступающие из епархиальных комиссий по канонизации святых в Синодальную комиссию материалы подвергаются в ней окончательному исследованию и в случае вынесения членами Синодальной комиссии по этим материалам положительного заключения направляются Святейшему Патриарху или в Священный Синод для принятия решения о проведении канонизации. При этом для прославления того или иного подвижника в лике новомучеников и исповедников для местного (епархиального) почитания Святейшим Патриархом дается благословение правящему архиерею данной епархии, а для прославления того или иного подвижника в лике новомучеников и исповедников для общецерковного почитания выносится решение Архиерейского Собора.
В период, прошедший между Архиерейским Собором 1992 года, на котором были канонизованы первые семь новомучеников и исповедников, и Юбилейным Архиерейским Собором 2000 года, на котором был прославлен Собор новомучеников и исповедников, включивший в сонм своих подвижников 860 угодников Божиих, в Русской Православной Церкви были канонизованы для общецерковного почитания 12 подвижников благочестия, в том числе Патриаршие Местоблюстители митрополит Крутицкий Петр (Полянский) и митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский), протоиерей Иоанн Кочуров, а для местного почитания были канонизованы в епархиях 230 подвижников благочестия. Таким образом, общее число поименно канонизованных новомучеников и исповедников Российских в 2000 году составило 1097 человек. Однако главное значение этого периода для истории канонизации новомучеников и исповедников Российских заключалось прежде всего в том, что в это время в процессе изучения поистине необъятного количества материалов, связанных с жизнью и деятельностью многих тысяч погибших во время коммунистических гонений священнослужителей, монашествующих и мирян, были определены и четко сформулированы основополагающие принципы подготовки и проведения канонизаций новомучеников и исповедников Российских. Важнейшим в этом отношении документом стал разработанный Синодальной комиссией по канонизации святых доклад под названием «Историко-канонические критерии в вопросе о канонизации новомучеников Русской церкви в связи с церковными разделениями ХХ века», утвержденный на заседании Священного Синода 26 декабря 1995 года в качестве важнейшего документа, содержанием которого должны были руководствоваться в своей деятельности Синодальная и епархиальные комиссии по канонизации святых.
Гонения на Русскую Православную Церковь в советской России, если сравнивать их с гонениями на христиан первых веков церковной истории, оказались не только более масштабными по размаху, но и более жестокими и изощренными по методам их проведения. Однако было бы необоснованно всех погибших в ту пору не только мирян, но и священнослужителей рассматривать как мучеников только по причине факта их гибели в условиях гонений на Церковь. Поэтому при изучении материалов, содержащих информацию об обстоятельствах гибели тех или иных священнослужителей и мирян, которые стали жертвами государственного террора, Синодальная комиссия по канонизации святых исходила из тщательного анализа конкретных обстоятельств их гибели. Применительно к изучению первого периода гонений на Церковь в 1918-1921 годах принималось во внимание то обстоятельство, что большевистский режим, ставя своей задачей физическое уничтожение Церкви и ее деятелей, как правило, не пытался вовлечь священнослужителей в антицерковную деятельность своих спецслужб или органов советской пропаганды. Гонения этого периода времени почти не запечатлелись в письменных источниках, поскольку следствие в те годы практически не велось и единственными письменными свидетельствами о репрессиях со стороны органов государственной власти оставались, впрочем, не всегда сохранявшиеся ордера на арест и по большей части расстрельные приговоры. В связи с тем, что некоторые епархиальные архивы, относящиеся к этому времени, также сохранились в неудовлетворительном состоянии, точные даты смерти и даже имена многих убиенных за веру в годы гражданской войны не представилось возможным установить даже до сего времени.
По отношению к последовавшим после 1921 года трем наиболее значительным периодам гонений 1922-1923, 1928-1934 и 1937-1941 годов у Синодальной комиссии по канонизации святых появилась возможность использовать значительное количество письменных источников, которые позволяли во многих деталях представить обстоятельства гибели тысяч жертв коммунистического террора из среды духовенства и активных мирян. В это время следственными органами ГПУ и НКВД уже осуществлялась подробная запись своих действий на протяжении всех этапов ведения дела от оперативной разработки до вынесения приговора, и постепенно в период 1990-х годов доступ к этим материалам для членов Синодальной и епархиальных комиссий по канонизации святых становился все более свободным. Значение и ценность материалов следственных дел несмотря на имеющие в них место попытки следователей фальсифицировать показания подследственных, заключаются в том, что скрепленные подписью находившегося под следствием христианина они становились свидетельством его позиции накануне кончины. В то же время в следственных делах содержались, как правило, многочисленные и разнообразные сведения биографического характера, позволявшие не только восстановить обстоятельства жизни самого подследственного, но и выявить круг знавших его людей, которые упоминались в материалах следственного дела в качестве свидетелей. Имея в виду особое значение материалов следственных дел для выявления возможности или невозможности проведения канонизации того или иного пострадавшего во время коммунистических гонений на Церковь христианина, Синодальная комиссия по канонизации святых пришла к выводу о том, что при подаче документов на канонизацию к житию мученика или исповедника необходимо прилагать копии всего комплекса материалов, которые составляют следственное дело: анкету арестованного, протоколы всех допросов и очных ставок, обвинительное заключение, приговор тройки, акт о приведении приговора в исполнение или другой документ, удостоверяющий время, место и обстоятельство смерти подследственного.
К сожалению, в связи с отсутствием в период 1920-30–х годов церковной периодической печати, прекращением церковно-издательской и просветительской деятельности эпистолярное наследие новомучеников в редких случаях становится доступным для исследования и происходит это лишь тогда, когда это наследие сохранилось в основном в архивах частных лиц в виде рукописей, писем, дневниковых записей.
Одной из важнейших проблем, которую должна была разрешить Синодальная комиссия по канонизации святых в период подготовки прославления Собора новомучеников и исповедников Российских на Архиерейском Юбилейном Соборе 2000 года, стала проблема возможности канонизации жертв коммунистических гонений на Церковь, принадлежавших в 1920-30-е годы к группам духовенства, участники которых подверглись церковным прещениям со стороны св. Патриарха Тихона и Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия (Страгородского).
Организованное в 1922 году по инициативе коммунистического режима движение так называемых «обновленцев» ставило своей задачей приведение к высшей церковной власти агентов ГПУ из числа православного духовенства и полное подчинение Русской Православной Церкви богоборческому государству. Конечно, по мере развития в период 1922-23 годов обновленческого движения в его рядах оказалось немало далеких от связей с ГПУ, а порой и просто порядочных священнослужителей, многие из которых впоследствии оказались жертвами коммунистических репрессий. Однако антицерковный по содержанию и антиканоничный по форме характер этого движения и церковные прещения, наложенные законной высшей церковной властью в лице св. Патриарха Тихона на его участников сделали невозможной канонизацию кого бы то ни было из них, если до своей кончины они не успели, принеся покаяние Русской Православной Церкви, вернуться в ее лоно.
Аналогичный вывод был сделан Синодальной комиссией по канонизации святых и по отношению к участникам так называемого григорьевского раскола, начало которому было положено в 1925 году группой епископов во главе с архиепископом Григорием (Яцковским), попытавшейся также при поддержке ГПУ захватить высшее церковное управление после ареста Патриаршего Местоблюстителя св. митрополита Петра. Несмотря на то что церковные прещения на григорьевцев были наложены не имевшим полноты прав Предстоятеля Русской Православной Церкви Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием, последующее подтверждение этих прещений Патриаршим Местоблюстителем св. митрополитом Петром и аналогичный обновленческому антицерковный характер григорьевского раскола, также стремившегося подчинить Русскую Православную Церковь богоборческому государству, поставили участников этого раскола, не принесших покаяния, но ставших жертвами коммунистических репрессий, в положение лиц, скончавшихся вне лона Русской Православной Церкви и поэтому не могущих быть представленными к канонизации. Синодальная комиссия по канонизации святых также не сочла возможным допустить канонизацию жертв репрессий из числа духовенства и мирян, принадлежавших к самосвятам-липковцам, к украинским автокефалистам и к ряду других впоследствии возникших на Украине церковным группировкам.
Исполненная после 1927 года дальнейших компромиссов политика Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, его канонически спорные претензии на право быть единоличным Предстоятелем Русской Православной Церкви вызвали широкую оппозицию митрополиту Сергию среди многих авторитетных представителей церковной иерархии. Подвергая резкой критике политику митрополита Сергия как по отношению к коммунистическому государству, так и по отношению к внутренней церковной жизни, представители этой оппозиции высказывали различные точки зрения относительно деятельности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Так Патриарший Местоблюститель св. митрополит Агафангел (Преображенский) и его единомышленники, признавая относительное первенство митрополита Сергия в церковной иерархии, каноничным главой которой оставался для них, как и для всех оппозиционеров, св. митрополит Петр, находившийся в заключении, считали возможным для себя исполнять лишь те распоряжения Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, которые не будут смущать «народную религиозную совесть» и нарушать церковные каноны. Другой Патриарший Местоблюститель св. митрополит Кирилл (Смирнов) и его весьма многочисленные сторонники, не отрицая благодатности церковной иерархии, которая признавала власть митрополита Сергия, разрывали с ним евхаристическое и каноническое общение как с узурпатором высшей церковной власти, поставившим церковную жизнь под контроль богоборческого государства. Наконец, митрополит Иосиф (Петровых) и его единомышленники, среди которых были свв. епископы Виктор (Островидов) и Серафим (Звездинский), были убеждены в неканоничности и безблагодатности всей церковной иерархии, поддержавшей политику митрополита Сергия. При этом никто из церковных иерархов, входивших в состав движения «непоминающих», в том числе и Патриаршие Местоблюстители свв. митрополиты Кирилл и Агафангел, не налагали церковных прещений на митрополита Сергия, в то время как сам митрополит Сергий, не имея на то никаких канонических оснований, с декабря 1927 года налагал церковные прещения на всех своих оппонентов из епископской иерархии, включая и самих Патриарших Местоблюстителей.
Трагические исторические обстоятельства, вызвавшие столь глубокие конфликты между представителями русской церковной иерархии в конце 1920-30-х годов, их взаимные, подчас, богословски и канонически необоснованные слова и действия по отношению друг к другу, по мнению Синодальной комиссии по канонизации святых, не дают оснований ставить возможность канонизации праведно проживших свою жизнь и принявших мученическую кончину священнослужителей и мирян в зависимость от их отношения к политике Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия. Исходя из этого в период подготовки Юбилейного Архиерейского Собора 2000 года, Синодальная комиссия по канонизации святых изучала для представления на рассмотрение Собора материалы к канонизации новомучеников и исповедников независимо от того обстоятельства, являлись ли они сторонниками или противниками митрополита Сергия. Именно поэтому в сонме святых новомучеников и исповедников Российских присутствуют как сохранявшие каноническое единство с митрополитом Сергием священнослужители и миряне, так и разорвавшие с ним каноническое и даже евхаристическое общение представители церковной иерархии и церковного народа, связанные со всеми упомянутыми выше направлениями движения «непоминающих».
Важнейшей особенностью гонений на Церковь являлось то обстоятельство, что арестовывавшиеся в 1920-30-е годы священнослужители и миряне обвинялись, как правило, в политических преступлениях и на следствии от них крайне редко требовали прямого отречения от Христа или конкретного отказа от церковного служения. Главной целью следователей было всеми средствами, в том числе и жесточайшими физическими и моральными истязаниями, заставить свои жертвы признать возводимые на них политические обвинения, назвав при этом как можно больше имен соучастников якобы совершавшихся ими преступлений. Поэтому не способность арестованного христианина исповедовать на следствии устами свою верность Христу, а его способность удержаться под пытками от признания инкриминировавшегося ему мнимого преступления и соучастия в нем невинных людей следует рассматривать как исполнение христианином своего главного нравственного долга перед Христом в условиях гонений этого периода времени. Именно на основании этого критерия Синодальная комиссия по канонизации святых оценивала возможность представления к канонизации тех или иных материалов, касавшихся погибших и репрессированных священнослужителей и мирян. Естественно, что в случаях, когда тот или иной даже впоследствии погибший священнослужитель или мирянин являлся секретным сотрудником органов ГПУ-НКВД или активно сотрудничал со следствием даже под предлогом исполнения своего патриотического долга перед советской Родиной, вопрос о возможности их канонизации Синодальной комиссией даже не рассматривался.
Одной из самых сложных и вместе с тем значимых канонизаций, которая была подготовлена Синодальной комиссией по канонизации святых к Юбилейному Архиерейскому Собору 2000 года, стала канонизация Царственных страстотерпцев. История этой канонизации во многом позволяет представить, насколько сложная и всесторонняя работа требуется от членов Синодальной комиссии по канонизации святых при подготовке материалов для канонизации не только исторически безвестных, но и запечатлевших себя в истории чад Русской Православной Церкви, деятельность которых не получила должной оценки в жизни современного российского общества.
На протяжении всего советского периода личности последнего Российского Государя и членов его семьи в широко тиражировавшейся академической и пропагандистской литературе являлись предметом самых недобросовестных, порой просто кощунственных «исторических» инсинуаций. Именно эта литература во многом определяла представление о семье последнего Государя в сознании наших соотечественников как чуждых церковной жизни, так и воцерковленных. Подчас некоторые принимали с доверием созданный советской пропагандой демонизированный образ «Николая Кровавого», а иные были склонны противопоставлять ему диаметрально противоположный в своей идеализации «советскому», но порой столь же далекий от исторической реальности мифологизированный образ «ритуально умученного жидами-сатанистами Царя-Искупителя». Таким образом, в отличие от канонизации подавляющего большинства новомучеников и исповедников, когда Синодальной комиссии по канонизации святых приходилось лишь доносить до церковных людей и всего российского общества неведомую им еще недавно правду об убиенных подвижниках Русской Православной Церкви ХХ века, при канонизации Царственных страстотерпцев Комиссия должна была наряду с донесением исторической правды о них попытаться помочь как воцерковленным, так и далеким от Церкви нашим соотечественникам преодолеть десятками лет складывавшиеся у них «черные» и «белые» пропагандистско-идеологические мифологемы и стереотипы о последнем российском Государе и членах его семьи. А ведь именно убежденное в собственной правоте полу- или псевдознание является гораздо более трудным препятствием для любой просветительской деятельности, нежели простое, непредубежденное незнание.
Еще одним существенным обстоятельством, которое требовало нарочито деликатного отношения Синодальной комиссии по канонизации святых к изучению вопроса о канонизации Царственных страстотерпцев, являлась канонизация Царской семьи, происшедшая в 1981 году в Русской Зарубежной Церкви. При проведении этой канонизации в русском церковном Зарубежье возникла достаточно серьезная полемика, а некоторые особенности этой канонизации, в частности, прославление Царской семьи вместе с убиенными придворными и слугами, в том числе с лютеранкой Е.А. Шнейдер и римо-католиком А.Е. Трупом, именно как мучеников, не могли считаться тогда историко-канонически обоснованными.
Отправной точкой работы Синодальной комиссии по канонизации святых при подготовке канонизации Царственных страстотерпцев стало определение Архиерейского Собора 31 марта-4 апреля 1992 года, поручавшее Комиссии «при изучении подвигов новомучеников Российских начать исследование материалов, связанных с мученической кончиной Царской семьи». Первоначальным этапом работы Синодальной комиссии по канонизации святых над изучением вопроса о возможности канонизации Царственных страстотерпцев следует считать период, который продолжался до конца 1994 года. Председатель Комиссии Высокопреосвященный митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий представил членам Собора в своем докладе основные принципы и критерии работы Комиссии по данному вопросу. После одобрения Архиерейским Собором сформулированных Синодальной комиссией по канонизации святых методов ее исследования вопроса о возможности канонизации Царственных страстотерпцев, она продолжила свою работу, которой суждено было завершиться на заседании Комиссии 25 сентября 1996 года, где были сформулированы окончательные выводы по данному вопросу.
Уже на первоначальном этапе работы Синодальной комиссии по канонизации святых из всего многообразия церковно-исторических и политических проблем, сопровождавших царствование последнего российского Государя и активно обсуждавшихся в то время в церковной и светской печати именно в контексте возможности его канонизации, были выделены принципиально значимые для канонизации и наиболее дискуссионные проблемы. По каждой из этих проблем тот или иной член Комиссии должен был представить соответствующий доклад, который после обсуждения его на заседании Комиссии принимался ею в качестве официального заключения Синодальной комиссии по канонизации святых по данной проблеме.
Исходя из того обстоятельства, что трагической гибели Царской семьи предшествовал почти двадцатитрехлетний период государственного правления императора Николая II, который рассматривался многими участниками дискуссии о канонизации Царственных страстотерпцев либо как главное основание этой канонизации, либо как главное препятствие ее проведению, члены Комиссии подготовили и обсудили пять докладов, посвященных различным проблемам периода царствования последнего российского Государя.
В докладе «О церковной политике Императора Николая II» не только была представлена развернутая характеристика его деятельности в качестве «Верховного защитника и хранителя догматов господствующей веры» (как определяла положение Государя в Церкви 42 статья «Основных законов Российской империи»), но и содержалась оценка личной религиозности Государя и членов его семьи. В докладе подчеркивалось, что, несмотря на то что церковная политика Императора Николая II не вышла за рамки, предписывавшиеся синодальной системой управления Церковью, именно в это время были созданы конкретные предпосылки для творческого развития самых разнообразных аспектов церковной жизни и восстановления в Церкви каноничного высшего церковного управления. Именно в царствование Императора Николая II дотоле два века безмолствовавшая по вопросам о созыве Собора и восстановления Патриаршества церковная иерархия получила возможность не только широко обсуждать, но и практически подготовить созыв Поместного Собора и восстановление Патриаршества. За годы правления последнего Государя в Русской Православной Церкви канонизаций святых было проведено больше, чем за весь предшествовавший двухвековой синодальный период. При этом сами члены Царской семьи в отличие от многих своих современников стремились осуществлять свою религиозную жизнь в соответствии с традициями православного благочестия.
Доклад «Православный взгляд на государственную деятельность Императора Николая II» представил исторически объективную картину царствования последнего российского Государя, являвшегося одним из самых противоречивых периодов русской истории. При этом осмысляя государственную деятельность Императора Николая II именно с христианской точки зрения, доклад стремился оценивать не ту или иную форму государственного устройства, но меру воплощения конкретным историческим лицом в его деятельности столь же конкретных церковных идеалов. В докладе подчеркивалось, что как политик и государственный деятель Государь стремился в своей деятельности следовать присущим ему как сыну Православной церкви религиозно-нравственным принципам.
Имея в виду то обстоятельство, что в советский период события 9 января 1905 года в Санкт-Петербурге представлялись в качестве одного из главных «преступлений» лично Императора Николая II, в Комиссии был подготовлен специальный доклад, посвященный именно этим событиям. Представив подробную и всестороннюю характеристику событий, предшествовавших «Кровавому воскресенью» и составлявших его основное содержание, доклад содержал выводы, хорошо известные даже советским историкам, впрочем, часто вынужденным эти выводы скрывать от своих читателей. В течение всего 9 января 1905 года Государь, находившийся в Царском Селе, а не в Санкт-Петербурге, не принял ни одного решения, которые бы определяли действия властей в столице по подавлению массовых противоправительственных выступлений рабочих, а отнюдь не мирной демонстрации. При этом непосредственный приказ войскам об открытии огня был отдан командующим Петербургским военным округом великим князем Владимиром Александровичем. Несмотря на глубокое переживание самим Государем своей ответственности за действия властей в Санкт-Петербурге в январские дни 1905 года, исторические данные не позволяют обнаружить в его действиях злой воли, обращенной против народа и воплощенной в конкретных греховных решениях и поступках.
Справедливо считающемуся даже в некоторых монархически настроенных кругах самым спорным решению Государя – отречению от престола — был посвящен доклад «Причины отречения Императора Николая II от престола и православное отношение к этому акту». Воссоздавая общую картину событий, обусловивших отречение Государя, доклад представил четкий перечень внешних факторов, обусловивших это действительно роковое для России решение: резкое обострение социально-политической ситуации в Петрограде в феврале 1917 года, неспособность правительства контролировать положение в столице, распространившееся в широких слоях общества убеждение в дальнейших ограничениях монархической власти, настоятельное требование Председателя Государственной Думы М.В. Родзянко отречения Императора Николая II от власти во имя предотвращения внутриполитического хаоса в условиях ведения Россией широкомасштабной войны, почти единодушная поддержка отречения высшими представителями российского генералитета. Однако, анализируя духовные мотивы, которые подвигли Государя на этот шаг, в частности, убеждение в том, что его уход сможет бескровно умиротворить страну, в докладе сделан вывод о высоких нравственных побуждениях, которые руководили Императором. При этом в докладе подчеркивалось, что отречение от престола не может рассматриваться как церковно-каноническое преступление, подобное отказу представителя церковной иерархии от священного сана, ибо канонический статус миропомазанного на царство православного государя не был определен в церковных канонах.
Последней проблемой царствования Императора Николая II, которой был посвящен специальный доклад, стала проблема отношений членов царской семьи и Г.Е. Распутина. С самого начала эта проблема рассматривалась с той точки зрения, что отношения с Г.Е. Распутиным следует воспринимать именно как одно из возможных препятствий для проведения канонизации Царственных страстотерпцев, а отнюдь как одно из оснований для их канонизации. Дав объективную, лишенную стремления демонизировать или, наоборот, идеализировать личность Г.Е. Распутина картину его участия в жизни Царской семьи, доклад завершался следующими выводами. Отношения Императора с Г.Е. Распутиным на протяжении почти всего десятилетнего периода их знакомства были сложными и противоречивыми, когда расположение к последнему сочеталось с осторожностью и сомнениями Государя. Однако во взаимоотношениях членов Царской семьи с Г.Е. Распутиным присутствовал элемент человеческой немощи, связанный у Императрицы с глубокими переживаниями неизлечимости смертельно опасной болезни сына.
Общим итогом всех пяти докладов, посвященных изучению государственной и церковной деятельности последнего российского Государя, стал вывод Синодальной комиссии по канонизации святых о том, что сами по себе эти аспекты деятельности Императора Николая II не дают достаточных оснований как для его канонизации, так и для канонизации членов его семьи.
Однако докладами, определившими окончательную позицию Комиссии по вопросу о прославлении Царственных страстотерпцев как положительную, стали доклады «Последние дни Царской семьи» и «Отношение Церкви к страстотерпчеству».
В первом, явившемся самым пространным из всех составлявшихся в Комиссии докладов по вопросу о канонизации Царственных страстотерпцев, содержалось подробное и всестороннее описание последнего почти полуторагодового периода жизни царской семьи в заточении в Царском Селе, Тобольске и Екатеринбурге. Анализируя письма и дневниковые записи членов Царской семьи, свидетельства широкого круга очевидцев заточения Царственных страстотерпцев, порой весьма различно относившихся к узникам, доклад представил картину подлинного преображения членов Царской семьи из просто благочестивых мирян в замечательных подвижников благочестия, готовых безвинно принять смерть с подлинно христианским смирением и всепрощением. «Большинство свидетелей говорит об узниках тобольского губернаторского и Ипатьевского екатеринбургского домов, — подчеркивалось в докладе, — как о людях, страдающих, но покорных воле Божией. Несмотря на все издевательства и оскорбления, перенесенные ими в заточении, они вели благочестивую жизнь, искренне стремились воплотить в ней заповеди Евангелия. За многими страданиями последних дней Царской семьи мы видим всепобеждающий зло свет Христовой истины». Основной вывод доклада заключался в том, что последний период жизни Царской семьи, проведенный в заточении, и обстоятельства их гибели содержат серьезные основания для положительного решения вопроса об их канонизации в лике Царственных страстотерпцев, хотя и не позволяют безусловно говорить о них как о христианских мучениках, убиенных именно за веру и соответственно имевших возможность своим отречением от христианской веры спасти свои жизни.
Изучив доклад «Отношение Церкви к страстотерпчеству», в котором анализировались богословские и историко-канонические аспекты почитания страстотерпцев, присутствовавшего именно в традиции русской церковной святости со времен первых по времени канонизованных русских святых, свв. благоверных страстотерпцев князей Бориса и Глеба, Синодальная комиссия по канонизации святых пришла к выводу, что есть все богословские и канонические основания прославить членов Царской семьи в лике святых страстотерпцев. При этом было подчеркнуто, что в богослужебной и агиографической традиции именно Русской Православной Церкви слово «страстотерпец» стало впервые употребляться применительно к тем русским святым, которые, подражая Христу, с терпением переносили физические и нравственные страдания или смерть от рук политических противников.
Следует подчеркнуть, что в процессе продолжавшейся почти пять лет работы Синодальной комиссии по канонизации святых над вопросом о канонизации Царственных страстотерпцев в Комиссию поступали обращения архиереев Русской Православной Церкви, в которых от лица клириков и мирян выражалась поддержка мысли о прославлении Царской семьи. В некоторых епархиях вопрос о канонизации обсуждался на епархиальных, благочиннических и приходских собраниях. В Комиссию поступали также обращения отдельных клириков и мирян, а также групп православных христиан из различных епархий с поддержкой идеи канонизации Царственных страстотерпцев. Среди авторов таких обращений были и представители Русского Зарубежья, клирики и миряне братских Поместных Церквей.
На заседании Синодальной комиссии по канонизации святых 25 сентября 1996 года, где происходило заключительное обсуждение вопроса о возможности канонизации членов Царской семьи, были утверждены проект деяния Собора Русской Православной Церкви о канонизации Царственных страстотерпцев и проект их жития, составленный на основе вышеупомянутых докладов. 10 октября 1996 года председателем Синодальной комиссии по канонизации святых Высокопреосвященным митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием проект деяния Собора Русской Православной Церкви о канонизации Царственных страстотерпцев и проект их жития были представлены на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви. Одобрив результаты работы Синодальной комиссии по канонизации святых по изучению вопроса о возможности канонизации Царственных страстотерпцев, Священный Синод передал материалы Комиссии для принятия окончательного решения на рассмотрение Архиерейского Собора Русской Православной Церкви. Этим собором и суждено было стать Юбилейному Архиерейскому Собору 2000 года, на котором 14 августа Царская семья была прославлена в лике страстотерпцев в Соборе новомучеников и исповедников Российских и о котором мы вспоминаем сегодня как о важнейшем эпизоде в истории канонизации новомучеников ХХ века.
В период времени, прошедший между Юбилейным Архиерейским Собором 2000 года и Поместным Собором 2009 года, благодаря продолжавшейся активной деятельности Синодальной комиссии по канонизации святых Собор новомучеников и исповедников Российских увеличился еще на 668 поименно прославленных подвижников благочестия. Однако этот же период стал временем, когда в деятельности как Синодальной, так и епархиальных комиссий по канонизации святых стали возникать все более ощутимые трудности, связанные с ограничением доступа церковных исследователей к материалам ГПУ-НКВД-МГБ, которые находятся в архивах центральных и областных управлений Федеральной Службы Безопасности и которые имеют первостепенное значение для подготовки канонизаций новомучеников, являвшихся жертвами советских спецслужб. К сожалению, определенно наметившаяся в должностных инструкциях для сотрудников архивных учреждений ФСБ тенденция, направленная на затруднение, а порой и на полный запрет работы исследователей судеб жертв политических репрессий в настоящее время продолжает усиливаться и в ряде случаев практически парализует деятельность большинства комиссий по канонизации.
Одним из важнейших результатов прославления Русской Православной Церковью Собора новомучеников и исповедников Российских стало воссоединение в мае 2007 года Русской Православной Церкви Московского Патриархата с Русской Православной Церковью за границей. Именно благодаря тому обстоятельству, что среди канонизованных Русской Православной Церковью новомучеников было немало ведущих представителей движения «непоминающих», выступавшего против политики митрополита Сергия, руководство Русской Православной Церкви за границей отказалось от своего требования к нашему священноначалию официального осуждения митрополита Сергия. А между тем, это требование наряду с требованием канонизации Церковью в России новомучеников были двумя из трех условий, выполнение которых должно было предшествовать воссоединению двух частей Русской Православной Церкви. Пострадавшие во время гонений ХХ века новомученики и исповедники Российские восстановили в ХХI веке на 80 лет утраченное единство Русской Православной Церкви.
Прославленные Русской Православной Церковью более чем полторы тысячи новомучеников и исповедников представляют собой лишь малую толику сонма подвижников православного благочестия, утвердивших духовно-историческое торжество Церкви в эпоху беспрецедентных по своей кощунственности и жестокости коммунистических гонений. И если русский народ, понесший неисчислимые культурно-исторические и человеческие потери в процессе преодоления соблазна построить «земной рай», обнаружил перед всем миром утопически бесплодный характер коммунизма, то противопоставившая гонителям христианства сонм своих новомучеников и исповедников Русская Православная Церковь явила миру неодолимость Церкви в ее духовном противоборстве с одним из самых страшных мировоззренческих искушений в истории человечества.
